По мере того, как возникший в результате Октябрьской революции общественный строй превращался из двигателя общественного прогресса в его тормоз, господствующая бюрократия превращалась в паразита на теле общества, питающегося соками этого общества и отравляющего его своими выделениями. Чем меньше бюрократы были способны делать дело, тем яростнее они боролись за свое место у кормушки, тем больше разрастались в их среде протекционизм и кумовство, тем труднее становилось пробиться наверх "чужим", в том числе и евреям. Последним не оставалось ничего другого, как с помощью того же протекционизма и кумовства делать карьеру в тех сферах, которые еще были доступными им - в торговле, науке, искусстве. Впрочем, и здесь евреев не так много и они далеко не так сильны, как это пытаются представить антисемиты. Что касается, скажем, науки, то примером в этой области может быть Киевский университет, где автор статьи, которую вы сейчас читаете, проучился 5 лет: даже сегодня, когда жалобы антисемитов на "еврейское засилье" достигли апогея, вы не найдете еврея в стенах Киевского университета днем с огнем.

Антисемитизм в странах Европы и Америки является неизменным симптомом регресса и реакции. Там, где дела идут плохо, прорастает, ширится и крепнет антисемитизм; и носителями антисемитских бацилл оказываются именно те, из-за кого дела идут плохо и кто мешает им идти лучше. Антисемитизм в СССР поощрялся и культивировался деградирующей бюрократией; и она же, ставшая главной частью класса капиталистов в СНГ, продолжает культивировать его и по сию пору (и ей все больше и больше помогают в этом святом деле новые бизнесмены); ведущими пропагандистами и распространителями антисемитизма является реакционнейшая буржуазная политическая сила - фашисты, в том числе и социал-фашисты.

Фантазии о "евреях - нации господ" выгодны буржуазии не только тем, что защищают подлинных врагов народа от его гнева, но и тем, что способствуют расколу рабочего класса, объявляя его передовые отряды и их лидеров агентами "мирового еврейского (сионистского, сионо-масонского и т.д.) заговора". Ярким примером тому служит черносотенная пропаганда в Российской империи, белогвардейская пропаганда в годы гражданской войны, нацистская пропаганда в веймарской Германии и т.д. Так как в СНГ еще не существует массовой и влиятельной пролетарской революционной партии, то эта сторона антисемитской агитации сегодня еще не успела развиться и стать заметной. Однако зародыши ее уже видны в пропаганде "Единства РПС", которое за неимением более подходящего объекта накинулось на другие так называемые "коммунистические" и "социалистические" организации, существующие сегодня в СНГ, обвиняя их в "социал-космополитизме" и отыскивая корни этого космополитизма в национальном происхождении лидеров этих организаций. Как мы уже имели удовольствие видеть, обвинения в генетически предопределенном "забвении национального вопроса" не избежали даже социал-фашисты из ВКПБ и РКРП, несколько менее последовательные в своей социал-фашистской идеологии, чем "Единство РПС". Можно себе представить, какой бешеной злобой будут исходить члены "Единства РПС", увидев перед собой настоящую пролетарскую революционную партию! Каких только ушатов грязи они не выльют на нее!

В статье "Социал-космополитизм"¹ один из мыслителей "Единства-РПС" вещает:

Они и являются главной помехой в соединении русских рабочих с русским национальным движением, ибо такое соединение бьет прежде всего по ним самим. Но именно такое соединение и является главным услмвием нашей (чьей это "нашей"? Вашей со Стерлиговым и Баркашовым, что ли? - В.Б.) победы".

Иными словами, "социал-космополиты" - агенты еврейства - мешают русским рабочим и русским националистам слиться в братских объятиях. По правде говоря, этот выпад касается не столько тех членов так называемых "коммунистических" и "социалистических" организаций, которым он непосредственно адресован, - ибо они-то как раз не столько мешают, сколько способствуют "союзу" русских рабочих со своей родной буржуазией, - сколько тех пролетарских революционеров-_________________________________________________

[1] "Дело", н.2, 1992, стр.3.

".„На вопрос о своей национальной позиции и принадлежности они ("социал-космополиты".- В.Б.) гордо именуют себя "интернационалистами" - как будто это некая новая нация. Они даже не догадываются, что термин интер-националисты, если в него вдуматься, означает "объединенные националисты", а по сути - националистов, стремящихся к соединению, совместным действиям на основе национального равноправия".

В этой цитате дословно повторяются... типичные аргументы украинских националистов в 1989-91 гг., когда те еще считали нужным доказывать свой "интернационализм" и объясняться в уважении к другим народам, совмещая все это с признанием того факта, что они все-таки националисты. Интересно, приходилось ли автору цитируемой нами статьи бывать в Киеве?

Совершив (с помощью аргументов, в точности копирующих софизмы бандеровских последышей) операцию по переименованию национал-социалистов в интернационалистов, а интернационалистов - в "социал-космополитов", мудрец из "Единства РПС" со спокойной совестью заявляет: чтобы убрать помеху соединению русских рабочих с русскими националистами, "нужно вышибить из рабочего движения социал-космополитов. Только таким путем возможно соединить рабочее движение и национальное движение".

Руки коротки, господа патриоты - сталинцы!

"Единство РПС" не прочь бы отколоть от пролетариата его авангард не только в национальном, но и в мировом масштабе. Как мы помним, статья "Нация-класс", говоря о еврейских рабочих на Западе,¹ подчеркивает, что "это рабочие богатейших, привилегированных стран, не чета рабочим у нас или в странах "третьего мира". И подкрепляет этим аргументом свое утверждение, что евреи - буржуазная нация, попутно записывая всех (не только еврейских) рабочих высокоразвитых капстран в число союзников буржуазии и противопоставляя им рабочих из стран "второго" и "третьего" мира.

Однако именно пролетарии высокоразвитых стран будут передовой и руководящей частью своего класса в битвах мировой революции. Революционная ситуация в высокоразвитых капиталистических странах, которая будет порождена их экономическим и политическим кризисом, сплотит пролетариев "богатейших, привилегированных стран" и пролетариев из более отсталых регионов (при условии, что и в этих регионах возникнет революционная ситуация). А эти последние, в свою очередь, не смогут хорошо сорганизоваться и победить без своих товарищей из "богатейших" капстран.

"Все это (что "все"? - В.Б.) означает, что наличие глобальных действий, глобальных планов и глобальной стратегии, сознательно нацеленной на превращение еврейства в мировой господствующий класс, не выдумка и не преувеличение".

[1] Кстати, откуда верные ученики Сталина и Гитлера взяли, что основная масса (именно основная масса, а не просто большой процент, даже не просто большинство) евреев на Западе - не пролетарии? Как проверить это утверждение? Вот, к примеру, наше утверждение о том, что большинство потомственных горожан СССР в 20-30 годы оказались в составе господствующей бюрократии и мелкой буржуазии, каждый советский человек может сверить с родословной своих друзей, знакомых, родственников и самого себя. А каким путем читатели газеты "Дело" могут проверить ее утверждение о том, какая часть заграничных евреев относится к тому или иному социальному слою? Почему это газета "Дело" требует, чтобы ей верили на слово? Почему она не доставила себе труда привести хотя бы одно-два показания очевидцев, бывавших на Западе и видавших, как там живут евреи? (О ссылках на статистические источники и т.п. мы уж и не говорим. Но хотя бы показания очевидцев можно же было привести!).

Опираясь на столь продуманную и обоснованную систему взглядов, "Единство- РПС" выводит из нее свое требование "национально-пропорционального представительства всех наций (за исключением одной нации господ) в органах власти, управления и т.д." Это требование означает следующее: процент представителей каждой национальности "в органах власти, управления и т.д." должен равняться проценту, который составляет число представителей данной национальности, проживающей на территории государства, от общей численности населения этого государства (за исключением евреев, которых "Единство - РПС" предлагает, по примеру германских нацистов, вовсе изгнать из органов власти, управления и т.д.). Идеологи "Единства-РПС" не жалеют похвал по адресу "принципа национально-пропорционального представительства":

"Национально-пропорциональное представительство (НПП) - принцип равенства наций, но равенства взвешенного, подлинного, а не мнимого, учитывающего их реальную роль и значение, а также их реальное размещение.

...Основа этого решения (решения национального вопроса.-В.Б.) лежит у всех на виду и заключается в осуществлении принципа НПП -закона справедливости, дающего единственную возможность объединить нации и обеспечить им равноправное совместное существование".¹

Как уверяет нас газета "Дело", "в реальной исторической практике этот принцип в главных его элементах проводился при Сталине",² то есть в то время, когда существовал "социализм Сталина, истинный и реальный".³ Это означает, что социализм понимается идеологами "Единства РПС" как такой общественный строй, в котором, во-первых, сохраняются нации и государство; во-вторых, нации еще до такой степени отчуждены друг от друга и антагонистически противоположны друг другу, что между их представителями существует конкурентная борьба за место в государственных органах (иначе непропорциональное представительство той или иной нации в этих органах не воспринималось бы ни представителями других наций, ни идеологами "Единства РПС" как несправедливость, то есть ущемление интересов этих наций); в-третьих, государство еще до такой степени независимо от большинства своих рядовых граждан, что одного контроля снизу недостаточно, чтобы обеспечить удволетворение их потребностей и соблюдение их прав, и его приходится дополнять специальными правилами, законами и установлениями (которые, кстати, ограничивают прежде всего сам этот контроль: так, если в подобном государстве будет действовать "принцип НПП", то граждане этого государства не смогут избрать в тот или иной выборный орган власти тех лиц, каких они захотят, если среди этих лиц будет слишком много или слишком мало представителей той или иной национальности). Одним словом, "социалистическое государство", рисующееся в воображении идеологов "Единства РПС" (и следующих за этими идеологами рядовых членов названной организации), есть не что иное, как государство к л а с с о в о г о общества, разделенного на нации, иерархия которых основана на иерархии представителей господствующего класса, принадлежащих к этим нациям. То, что подобная машина управления и подавления не будет существовать в социалистическом обществе, ясно всякому культурному и сознательному пролетарию, хоть мало-мальски знакомому с учением Маркса, Энгельса и Ленина. Тем более это должно быть ясно тем, кто претендует на звание марксистов-ленинцев⁴ и теоретиков пролетариата. Остается, однако, еще один вопрос: будет ли подобное государство государством перехода к социализму, подходит ли оно для пролетариата как господствующего класса? Будет ли "принцип НПП" законом государства диктатуры пролетариата?

Государство диктатуры пролетариата есть государство, создающее политические условия для перехода общества к социализму. Переход общества к социализму невозможен без ликвидации деления людей не только на классы, но и на нации - общности людей, возникшие на основе общих региональных рынков и связываемые либо теми же рынками, либо

[1] "Дело", н.2, 1992, cmp.2.

[2] Там же.

[3] Там же, стр. 3.

[4] На примере "Единства РПС" отчетливо видно, что является конечным продуктом разложения сталинской идеологии с ее "теорией социализма в отдельной стране". Продукт этот - доктрина национал-социализма штрассеровского толка. Этот продукт действительно конечен: дальше идти уже некуда.

государствами-эксплуататорами вроде СССР. Этот переход осуществится благодаря развитию производительных сил, делающему возможным и необходимым коллективный контроль над экономической деятельностью во всемирном масштабе. Такое развитие производительных сил и производственных отношений с необходимостью ломает межэтнические перегородки; и если при социализме и сохранятся остатки межэтнических перегородок и различий, то нации как формы общности, свойственные даже не всякому классовому обществу, а лишь капитализму и тому общественному строю, который имел место в СССР и подобных ему странах, исчезнут уже в процессе перехода к социализму. Однако исчезновение деления людей на нации не может состояться без определенных политических условий, обеспечить которые призваны государства диктатуры пролетариата. Эти условия сводятся к безразличию государства диктатуры пролетариата к национальности его граждан. В отличие от буржуазных государств, закрепляющих и консервирующих межнациональные перегородки и иерархию наций, государства (точнее, полугосударства) диктатуры пролетариата дадут нациям и народностям спокойно раствориться в едином человечестве под воздействием прогресса производительных сил и порождаемого им расширения всемирного общения.

Безразличие государства диктатуры пролетариата к национальности его граждан будет в конечном счете обусловлено отнюдь не волей теоретиков революционной партии, но коренным интересом самого пролетариата. Пролетарии разных стран и наций обладают специфическими национальными интересами, антагонистически противостоящими друг другу, лишь в той мере, в какой они не способны удержать собственность на производительные силы и политическую власть в своих руках и, следовательно, нуждаются в руководстве со стороны эксплуататорских классов - этого связующего и "одухотворяющего" элемента нации. Чем больше развиты производительные силы, чем больше развиты пролетарии, чем больше они готовы взять жизнь общества под свой коллективный контроль, тем меньше между ними действительных национальных противоречий Что же касается субъективного осознания и чувствования пролетариями своих интересов, то интернационалистические идеи и настроения доминируют в их сознании в периоды подъема революционного движения, а националистические - в периоды реакции (сравните духовную атмосферу среди германских пролетариев в 1917-23 гг. и в 1933-45 гг.) Таким образом, организации, подобные "Единству РПС", могут завоевывать популярность среди пролетариев лишь в периоды наступления буржуазной реакции (такой период мы и переживаем в настоящий момент) и прежде всего в их отсталых слоях.

Сегодня демократы хотят полностью исключить "пятый пункг" даже из паспортов, то есть полностью космополитизировать, обесцветить наш народ. Но можно ли заставить людей до такой степени забыть самих себя? И главное, какие тяжелейшие проблемы это породит для "безнациональных" наций (пожалел волк кобылу - оставил хвост да гриву. Как трогательно заботятся о "безнациональных" нациях наследники погромщика цыганской культуры! - В.Б.)!"¹

Государство, за которое борется "Единство РПС", будет постоянно напоминать своим гражданам о том, что они принадлежат к той или иной нации и что от этого не в последнюю очередь зависят их шансы занять то или иное место в государственном аппарате, в сфере искусства, науки и т.д. В пример для борцов за диктатуру пролетариата "Единство РПС" ставит эксплуататорское государство - СССР, граждане которого действительно были явственно разделены на различные нации, что и закреплялось "пятым пунктом" в анкетах. В качестве цели, ради которой требуется сохранить "пятый пункт", газета "Дело" прямо выдвигает требование сохранения наций. Болтовня о том, что "людей заставляют

[1]″Дело″, н.2, 1992, стр.2.

забыть самих себя", в точности совпадает с риторикой украинских националистов профашистского и последовательно фашистского толка, которые в последнее время ведут ожесточенную кампанию за сохранение "пятого пункта" в новом украинском паспорте. "Болыпевиков-сталинцев" и наследников Бандеры сближает их реакционнейшая буржуазность, с позиции которой – а отнюдь не с позиции рабочего класса, в чем пытается заверить нас относительно себя газета "Дело" - они выступают против буржуазно-демократических требований и мероприятий.

Государство, в котором действует "принцип НПП", совершенно непригодно в качестве орудия пролетариата, инструмента его диктатуры. Зато оно могло бы стать прекрасным инструментом диктатуры реакционнейших кругов монополистической буржуазии. Призывая русских пролетариев объединяться с русскими буржуазными националистами во имя решения "первостепенной сегодняшней задачи - восстановления национальной независимости ", "Единство РПС" как раз и работает на утверждение диктатуры российской монополистической буржуазии. А заодно, как мы видим, предлагает последней прекрасно разработанный проект орудия ее диктатуры с приложением идеологического флера, в который это орудие можно закутать, укрыв до поры до времени его истинный облик от русских рабочих.

Март-апрель 1993 г.

PS: Автор выражает глубокую благодарность газете "Контраргументы и Факты" за последовательную, бескомпромиссную и обоснованную критику социал-фашистских организаций и их идеологов и лидеров. Документальный материал, опубликованный "КИФом", сыграл важнейшую роль при написании этой статьи.

Если бы лет десять назад вам, уважаемые читатели, задали этот вопрос, вы подумали бы, что спрашивающий просто спятил. Сегодня же такой вопрос никого не удивит, многие из вас уже сами задавались им. И неудивительно: с момента окончательного распада СССР и возникновения самостоятельных суверенных государств - России и Украины - отношения между ними характеризуются постоянно возрастающей напряженностью. Естественно, что всё большему числу людей приходит в голову мысль: а не дорастёт ли эта напряженность до точки взрыва?

2) Существуют ли в настоящий момент такие силы, которые помешают войне разразиться, а если нет , то возникнут ли такие силы чуть позже?

Непосредственной причиной межгосударственных раздоров, которая бросается нам в глаза в первую очередь, являются раздоры между руководителями этих государств. Однако за тем фактом, что главы и министры двух государств ведут себя подобно встретившимся на узеньком мосту баранам, скрываются более глубокие, более существенные противоречия, которые имеют своим внешним проявлением взаимные территориальные претензии, экономические санкции и тяжелые, как похмелье (к тому же бесплодные), разборки на высшем уровне. Ещё одним проявлением этих противоречий является бесцеремонно-демагогическая агитация и провокационные выходки националистических организаций в обеих странах, стравливаю-щих народы этих стран друг с другом и подталкивающих - конечно же, от имени своих на-ций - свои правительства к «решительным действиям».

Как правительства, так и вышеупомянутые партии отражают интересы конкурирующих между собой и стремящихся укрепить свою власть над народом украинских и российских капи- талистов. Промышленники Украины и России (республик, в которых сосредоточена большая часть индустриальной мощи бывшего СССР) очутились в довольно-таки двусмысленном положении: с одной стороны, им необходимо бесперебойно торговать друг с другом, а с другой стороны - содрать в процессе этой торговли друг с друга как можно больше, чтобы залатать дыры в своей экономике. Устойчивый компромисс в данном случае исключен: торговля меж-ду двумя странами, экономика которых задыхается от недостатка инвестиций и неспособнос-ти эффективно их использовать, может быть либо выгодна одной из этих стран и невыгодна другой, либо невыгодна им обеим. Здесь та же ситуация, что и с тришкиным кафтаном: за-шивая дыру в одном месте, мы делаем ее в другом. Новой-то ткани на заплату взять неотку-да.

Почему неоткуда? Не потому, что, как считают борцы за возрождение великой Российской империи, были разорваны экономические связи между республиками бывшего СССР - этот разрыв не был первопричиной упадка экономики: наоборот, он произошел вследствие этого упадка, хотя и, в свою очередь, усугубил его. Упадок экономики явился результатом неспо-собности обветшавшего и прогнившего бюрократического государства своевременно обнов-лять устаревающие и изнашивающиеся средства производства, а реставрация капитализма и образование новых государств на обломках СССР - это, в сущности, не что иное, как резуль-тат судорожных попыток бюрократии создать новые механизмы хозяйствования, с помощью которых можно было бы остановить упадок экономики. Однако «худое дерево не приносит плода доброго»:новые хозяйственные механизмы и структуры оказались изначально гнилы-ми и неэффективными. Упадок превратился в обвал, который мы сейчас и переживаем.

Но вернемся к промышленникам. Как мы видим, из того положения, в которое они попали, выход намечается только один- силовое давление на партнера, с целью принудить его торго-вать в убыток себе. В политике «решительных действий» также заинтересованы банки обе-их стран, роль которых неуклонно возрастает в ставшей капиталистической экономике пос-ледних. Российские банки заинтересованы в том, чтобы без помех на выгодных условиях ин-вестировать свои капиталы в украинскую экономику; украинским же банкирам нужно, чтобы местный рынок капиталов был надежно защищен от интервенции российских банков. Ин-тересы промышленников и банкиров России и Украины непосредственнейшим образом отражаются на политике их государств, которые не только представляют собой орудия промышленного и банковского капитала, но и сами являются главными промышленниками и крупнейшими банкирами своих стран.

А дело в том, что советские рабочие- как городские, так и сельские- и низшие слои интеллигенции, из сплава которых в результате реставрации капитализма образовался СНГовский пролетариат, вошли в капитализм такими, какими их воспитало сталинско-брежневское бюрократическое государство: раздробленными на множество каст и прослоек,отделёнными друг от друга массой мелких групповых интересов, не обладающими навыками совместной борьбы в интересах всего класса в целом, самостоятельной классовой организации для ведения такой борьбы и осознания таких интересов. А бороться, причём не останавливаясь даже перед самыми крайними мерами, СНГовским пролетариям - особенно тем, кто помоложе - ой как хочется. Тут-то перед ними и появляются искусители-реакционеры (близкие к фашистам, полуфашисты и просто фашисты), предлагая им бороться за «национальные интересы»- за создание могучего национального государства, в котором будет хорошо и капиталистам, и пролетариям. Эта утопическая цель оказывается очень близкой классово неорганизованным и несознательным пролетариям - куда более близкой, чем такая, гораздо более реалистичная и намного больше отвечающая их же коренным интересам цель, как диктатура пролетариата. Вот и голосуют русские рабочие (впрочем, далеко не все) за Жириновского, и записываются украинские пэтэушники ( впрочем, немногие) в отряды УНСО.

Казалось бы, приход к власти в России, на Украине и в других республиках СНГ ультра-правых лидеров должен больно ударить по интересам крупного иностранного капитала: про-текционистская политика, защита внутреннего рынка, национальная независимость и все та-кое. Ан нет: появление в этих краях правителей с «твердой рукой», в конечном счете,необхо-димо и западным монополиям. Им нужны солидные,надежные (в отличие от болтунов-демо-кратов, наглядно доказавших свою политическую импотентность всему миру) партнеры, способные навести и поддерживать порядок в своих странах. Только такие партнеры могут чем-то гарантировать выполнение своих обещаний. Экономическая отсталость республик СНГ служит порукой тому, что их буржуазия не будет слишком задирать нос перед своими западными партнёрами, даже имея во главе своих государств очень уж нахальных диктаторов. Кроме того, пока республики СНГ грызутся друг с другом, они безопасны для финансовых магнатов из дальнего зарубежья. Напротив, их лидеры будут заискивать перед последними, стремясь заручиться их поддержкой - даже если до своего воцарения они обливали «мировой капитал» ушатами помоев.

Россия грызется и будет грызться не с одной только Украиной. Но сильнее всего именно с ней. Мы уже упоминали о том, что в этих двух республиках сосредоточена большая часть индустриальной мощи бывшего СССР. Российско-украинские связи важнее для жизнедеятельности экономики России, чем связи с какой- либо другой республикой бывшего СССР, и даже более того - с каким бы то ни было другим регионом земного шара. Что же касается жизненной важности этих связей для экономики Украины, то она с трагической очевидностью демонстрируется историей, озаглавленной: «Как Ельцин Украину без горючего оста-вил». Эта самая жизненная важность приведёт к тому, что интенсивность противоборства межу российскими и украинскими заправилами (мы уже показали, что консенсус не выгоден ни тем, ни другим) будет расти быстрее, чем интенсивность противоборства между заправилами России и любой другой республики бывшего СССР. Будет быстрее стремиться к точке взрыва…

Вырисовывается довольно - таки мрачная картина. Буржуазия России и Украины жизненно нуждается в разрешении своих взаимных противоречий путём подавления своего противника, а так как мирными средствами этого сделать не удастся ( российская буржуазия попробовала - не получилось. Её украинская коллега-соперница пошатнулась, но устояла - правда, поже-ртвовав при этом благосостоянием своих соотечественников, большинства украинского на-рода), то волей-неволей ей придётся прибегнуть к силе. Буржуазные антидемократы - крайне правые партии - делают то же самое, только гораздо последовательнее. Пролетариат и большая часть мелкой буржуазии, давно уже разочаровавшиеся в демократах, ведут себя двояко: их пассивная часть покорно ждёт, когда правители решат её участь, активная же часть либо борется за повышение заработной платы и ничего другого знать не хочет, либо поддерживает фашистов и полуфашистов. Западному капиталу незачем надрываться от миротворческих усилий: хоть деритесь, хоть миритесь - все равно прибежите к нам за кредитами. Борьба раз-личных группировок европейских, американских и японских капиталистов чрезвычайно обострилась в последнее время и продолжает обостряться: для каждой из них гораздо важнее за ручиться поддержкой российских или украинских капиталистов, чем примирять их друг с другом и в результате испортить отношения и с теми, и с другими. Мелкие левые группиров-ки (единственно способные выступить против войны) так и остаются мелкими группировка-ми: стать массовыми и политически влиятельными организациями они смогут лишь после того, как крайне правые дискредитируют себя в глазах масс. Но это произойдет лишь после того, как крайне правые придут к власти и дадут возможность сравнить свои обещания со своей реальной политикой, а одним из первых (или, по крайней мере, вторых) шагов этой политики - ибо время не терпит, экономика разваливается, и буржуазия России и Украины стремится быстрее решить свои проблемы за счет соседей - будет российско-украинская война, которой никто не помешает начаться…

Блицкрига ни у России, ни у Украины не получится: у Украины недостаточно сил для тако-го дела, а Россия, с ее длиннющими границами и в условиях современного нестабильного положения в мире, сможет выставить против Украины лишь малую часть своих войск. Поэтому война затянется. А затяжная война неизбежно породит на Украине и в России разруху, остановку производства, паралич транспорта: если уж расшатавшиеся государственные аппараты этих стран не могут остановить спад производства и наладить нормальную работу транспорта в мирное время, то чего уж ожидать от них в условиях затянувшейся войны! А диктаторы… диктаторы, сколько бы они ни закручивали гайки, не смогут существенно и не- обратимо наладить работу проржавевшего насквозь механизма. Необходимо полностью устранять старые экономические и политические структуры управления и заменять их новыми, необходимо менять все кадры управляющих сверху донизу - а как это смогут сделать правители, выдвинутые этими же кадрами через эти же структуры? Это могут сделать только те, кто до сих пор был отстранен от управления, от собственности, от власти, - пролетарии.

оружие, боевую организацию и навык совместных боевых действий. Кроме того, они наг-лядно продемонстрируют ему свою никчемность и вредность для общества. К тому времени, как российским и украинским солдатам надоест убивать друг друга ради прибылей кучки паразитов, все буржуазные партии от демократов до фашистов успеют дискредитировать себя в их глазах. И тогда, к удивлению многих, обнаружится, что ранее почти никому не известные мелкие левые группировки превратились в большие и сплоченные организации, делающие великие дела.

…Помнишь, ты неоднократно говорил мне, что РКРП – анпиловская и особенно тюлькинская – не является буржуазной, но скорее мелкобуржуазной партией? Давай разберемся с этим вопросом. Причем разберемся не спеша, подробно разжевывая каждую мелочь, чтобы в вопросе о классовой сущности политических организаций для нас уже не осталось ни одной неясности. Прочти это письмо с карандашом в руках; изучи его, как учебник, не просматривай его бегло: сам увидишь, что это нужно для того, чтобы ты уяснил мои взгляды и смог затем сформировать свою собственную точку зрения по затронутым мною вопросам.

Политическая организация – это организация, участвующая в борьбе за политическую власть. Соответственно, классовая сущность политической организации определяется по тому, за власть какого класса она борется. Речь здесь идет о реальной борьбе, а не о представлениях членов организации о характере данной борьбы – эти представления могут быть иллюзорными, ложными – и не о тех субъективных целях, которые они себе ставят. Именно с такой точки зрения следует рассматривать, в частности, программы политических организаций. Нельзя, например, определять классовую сущность организации, исходя из ее экономической программы. Экономическая программа – это концентрированное выражение субъективных целей членов организации, это то, чего они хотят достичь; но если реальная политика данной организации по своей внутренней логике направлена на достижение результата, противоположного декларируемым в программе целям, - а так бывает сплошь и рядом, - то эта программа обманывает людей относительно реальной классовой сущности данной организации. Так, например, было у нацистов: одно из их ранних программных требований – уничтожение крупных универсальных магазинов – привлекало в НСДАП мелких буржуа; однако поскольку НСДАП боролась за усиление буржуазного госаппарата (а значит, за укрепление власти монополистической буржуазии над пролетариатом и мелкой буржуазией), за снятие с него буржуазно-демократических ограничителей (а значит, за безграничное углубление власти финансовой олигархии над германским обществом, за превращение этой власти в полный произвол тех, у кого она в руках), то данное требование, по видимости мелкобуржуазное, по сути оказалось (в реальном контексте данной программы данной партии в определенный период) орудием монополий в борьбе за политическую власть, за превращение (обманом* ) мелких буржуа в орудие, с помощью которого монополии достигали целей, бьющих по интересам самих же мелких буржуа. НСДАП оказалась буржуазной, а никак не мелкобуржуазной партией; она была буржуазной с момента своего создания, – поскольку всегда придерживалась устойчивого курса на защиту, укрепление буржуазного госаппарата и снятие с него демократических ограничителей. Итак, на этом примере мы видим, что нельзя объяснять партию, исходя из ее экономической (а также и любой другой) программы: одно и то же программное требование, даже одинаковые программы у разных партий могут являться орудиями разных, даже враждебных друг другу классов и выполнять совершенно разные функции. Напротив, необходимо объяснять программу, исходя из уже понятого классового характера партии.

На примере НСДАП мы также видим, что нельзя определять классовую сущность организации, исходя из ее социального состава. Вообще, в ХХ веке преобладающим типом массовой партии стала организация, принадлежащая эксплуататорскому классу (монополистической буржуазии или неоазиатской бюрократии) и проводящая его политику, однако объединяющая в своих рядах главным образом представителей эксплуатируемых классов, мобилизующая их на борьбу за укрепление политической власти их хозяев над ними же. Таковы социал – демократические и фашистские партии, крайне правые буржуазные партии парламентского типа, являющиеся при этом массовыми (пример-КПРФ), а также партии неоазиатской бюрократии типа ВКП(б) - КПСС. Нельзя также определять классовую сущность политической организации, исходя из ее теоретической доктрины и фразеологии. Любая терминология может быть использована для обоснования, а также в качестве пропагандистского и агитационного средства любой политической практики – с большей или меньшей степенью извращения. Например, марксист – фашист – фигура, очень распространенная в современной России; в конце XX века развелась чертова уйма ницшеанствующих либералов, вроде Новодворской; мы с тобой знаем о существовании анархо-фашистов. Слова – настолько условная вещь, что их можно использовать как угодно.

Але вогонь в одежi слова –

Правдива iскра Прометея»

Такой аппарат насилия – противостоящие безоружным трудящимся отряды вооруженных людей (армия, полиция), суды и тюрьмы, а также, в качестве придатка ко всему этому, парламенты и муниципалитеты – в принципе подходит (с вышеназванным придатком или без него) для любого эксплуататорского класса, и разные эксплуататорские классы могут передавать друг другу одну и ту же государственную машину по наследству. В процессе такой передачи данная машина, конечно, подвергается изменениям, – но не настолько, чтобы про нее можно было сказать: «Это уже совсем другой госаппарат, не тот, что был прежде». Классовая сущность госаппарата при этом меняется, но его техническое строение в основном сохраняется – так же, как, например, поменявший хозяина топор все-таки остается тем же самым топором… Именно так, например, французская буржуазия унаследовала свой госаппарат от феодалов* * . Любая форма эксплуатации, т.е. авторитарного управления производством, распределением и потреблением, может быть защищена бюрократическим (т.е. авторитарным же) аппаратом насилия, обособленным от большей части общества и стоящим над нею. Орудием освобождения от эксплуатации такой аппарат быть не может. Поэтому пролетарии не могут просто взять и отобрать у буржуазии ее госаппарат: если они восстают, им всегда приходится – независимо от того, осознают ли они необходимость этого или нет-- разрушать его. Восставший пролетариат, восстает ли он стихийно или сознательно (=под руководством революционной партии), конституируется как берущий политическую власть класс всегда по одному и тому же образцу – создавая органы управления одного и того же типа: Парижскую Коммуну во Франции, Советы в России, Комитеты национального спасения в Албании и т.п. Все эти органы отличаются той характерной особенностью, что при своем возникновении они не являются органами власти (т.е. авторитарного управления) над пролетариатом: они не руководят противостоящими безоружным пролетариям отрядами вооруженных людей. Напротив, они создаются вооруженными (например, самовооружившимися, как недавно в Албании) пролетариями; сами рядовые наёмные работники с оружием в руках становятся здесь тем аппаратом насилия, который стоит над другими слоями общества, и, прежде всего – над подлежащими экспроприации эксплуататорами. По отношению к последним органы типа Советов 1905 и 1917 года действительно являются государственными органами, органами политической власти, а аппаратом этой власти-- весь вооруженный пролетариат, взятый в целом. По отношению же к самим пролетариям Советы являются органами коллективного самоуправления пролетариата. Не скажу, что в отношениях между Советами и пролетариатом совсем уж нет никакой доли авторитарного управления: эта доля есть, и не маленькая, но доля коллективного управления изначально превышает ее.

Однако до тех пор, пока НТР не положила начало компьютеризации производства и прочих видов человеческой деятельности, пролетарии были не способны коллективно управлять собой в мало-мальски широких масштабах и хоть сколько-нибудь долгое время; и вот мы видим, что Парижская коммуна уничтожается силой оружия, Комитеты национального спасения разлагаются изнутри албанскими «социалистами», а Советы с первых же дней своей победы начинают трансформироваться в стандартный иерархический (т.е. с преобладанием авторитарного управления – то же самое, что и «бюрократический») аппарат (у них отрастает и разрастается бюрократический аппарат исполнительной власти, контроль снизу над депутатами становится все менее тесным, сами депутаты постепенно утрачивают контроль над исполнительным аппаратом, формируются стоящие над безоружными трудящимися армия и полиция и т.д.), составляющая который бюрократия постепенно овладевает производительными силами и превращается в новый эксплуататорский класс. Теперь, в эпоху НТР, так уже не будет: теперь рост производительных сил влечет за собой рост компьютеризации, и если в 20-е годы нашего века рост фабрик и заводов, усложнение техники, вовлечение все более широких масс в промышленное производство затрудняли рабочий контроль на производстве и функционирование Советов как органов самоуправления пролетариев (перестающих быть пролетариями), то теперь рост производительных сил будет – после того, как вооруженный пролетариат возьмет политическую власть в свои руки – облегчать коллективное управление (в т.ч. контроль снизу над лидерами, их переизбрание). Тенденции к бюрократизации будут иметь место и в процессе грядущей революции, но они – в отличие от до-НТРовской эпохи – не смогут превзойти некоторого, достаточно низкого уровня роста и постепенно сойдут на нет.

Итак, удовлетворение коренного классового интереса пролетариата в политической области – взятие им политической власти в свои руки^* - немыслимо без разрушения эксплуататорского, находящегося в руках буржуазии^** аппарата насилия. Сломать постоянную армию – неважно, профессиональную или построенную на всеобщей воинской повинности – и профессиональную полицию, заменив их всеобщим вооружением революционных трудящихся^***;

вот что означают слова «пролетариат берет политическую власть в свои руки»; вот что такое последовательно осуществленная диктатура пролетариата и для XIX, и для ХХ, и для начала XXI века* * * * .

Разрушение буржуазного аппарата насилия немыслимо помимо любого из трех указанных выше моментов; они тесно, неразрывно связаны друг с другом, и если пренебречь одним из них – все дело провалится. Сохранить буржуазную армию, полицию и другие государственные структуры, – значит, отдать себя в руки какого-нибудь пиночета; оставить за слишком* многими буржуазными чиновниками право принимать решения, – значит, вручить руководство революцией ее потенциальным врагам; «обойтись» без демцентралистской партии, как предлагают анархисты, - значит, лишить вооруженных пролетариев той головы, которая единственно способна превратить их в целенаправленно действующую боевую* * силу, и позволить буржуазии пришить им контрреволюционную голову (как в Албании, где роль последней выполнила партия социалистов)* * * . Таким образом, чем больше политика той или иной организации (в т.ч. ее пропаганда и агитация) направлена против хотя бы одного из этих трех моментов процесса разрушения буржуазного госаппарата, тем больше она направлена на сохранение политической власти буржуазии. Вот тут-то мы и находим критерий (в переводе с греческого – мерку) классовой сущности политических организаций капиталистического общества:

если политика данной организации колеблется между сохранением и разрушением буржуазного госаппарата, в общем, одинаково способствуя и вместе с тем мешая тому и другому, - значит, эта организация мелкобуржуазная* * * * .

Принадлежащий буржуазии республик бывшего СССР аппарат насилия унаследован ею от класса неоазиатской бюрократии. Правда, при распаде СССР этот аппарат оказался разделенным на много кусков, но техническое строение этих кусков оказалось, по сути, тем же самым – эксплуататорским: отряды вооруженных людей, противостоящих безоружным трудящимся^*, преобладание в управлении принципа «сверху вниз, без или с минимальным контролем снизу» и т.д. Кроме того, поскольку процесс реставрации капитализма в бывшем СССР и распада последнего происходил на фоне высочайшей активности масс, на перешедший в руки буржуазии госаппарат оказались наложены демократические ограничители: свобода забастовок, свобода создания политических партий и т.д. И хотя буржуазия России, Украины, Казахстана, Белоруссии и т.д. более или менее быстро избавляется от этих ограничителей, превращая их в фикцию, тем не менее, кое-что еще остается и действует. … Что же в таком случае означает лозунг «возрождение СССР»? – Не что иное, как объединение принадлежащих ныне буржуазии аппаратов насилия в границах бывшего СССР и снятие с этих аппаратов демократических ограничителей* ^*.

Таким образом, организации, выступающие под лозунгом «возрождение СССР», никак нельзя назвать мелкобуржуазными: раз они используют в своей политике такое пропагандистское орудие, которое работает на снятие ограничителей с эксплуататорского аппарата насилия, и это орудие – лозунг «возрождение СССР» – служит их партийным знаменем, то их деятельность объективно направлена на утверждение – и усиление! – политической власти какого-то эксплуататорского класса, а сами они являются политическими организациями этого класса. Что это за класс, мы сейчас выясним. Пока же отметим, что национальная принадлежность этого класса очевидна: эксплуататоры, которым служат «возрождающие СССР» партии, - российские эксплуататоры. Поскольку главным структурообразующим элементом в СССР был госаппарат РСФСР (России), то «возрождение СССР» означает не что иное, как присоединение аппаратов насилия – республик бывшего СССР к российскому аппарату насилия, подчинение их верхушек российской верхушке. Таким образом, те политические организации на Украине, Белоруссии, Казахстане и пр., которые выдвигают лозунг «возрождение СССР», являются в своих странах «пятой колонной» каких-то российских эксплуататоров.

Каких именно эксплуататоров? С первого взгляда кажется, что политика «возродителей СССР» направлена на возрождение неоазиатской бюрократии как экономически и политически господствующего класса. Однако это не так. Чтобы возродить неоазиатскую бюрократию как господствующий класс, необходимо экономически экспроприировать буржуазию, отнять у нее производительные силы (как свидетельствует история, капиталисты практически ни при каких условиях не бывают заинтересованы в том, чтобы весь их класс добровольно перешел от капиталистических к неоазиатским методам эксплуатации трудящихся). Сделать это в капиталистическом обществе может только пролетариат, которому для этого необходимо предварительно захватить политическую власть, отнять у буржуазии госаппарат, при этом очень сильно (если не стопроцентно) его разрушив. Затем, если еще не созрели материально-технические предпосылки перехода к социализму, пролетариат окажется не способен освоить управление производительными силами, выпустит из рук политическую власть и превратится в класс государственных рабочих, находящихся под экономической и политической властью новых эксплуататоров – неоазиатской бюрократии. Короче говоря, возрождение неоазиатского строя, существующего в СССР, никак невозможно без глубокого и сильного… парадоксально, но факт! – разрушения восставшим пролетариатом того аппарата насилия, который буржуи унаследовали от неоазиатских бюрократов. Но мы уже отметили, что лозунг «возрождение СССР» как орудие партийной политики направлен в противоположную сторону – в сторону снятия ограничителей с этого аппарата насилия и сплочения его отдельных кусков, т.е. в сторону его усиления и предоставления ему большей свободы действия. А раз «возрождающие СССР» организации усиливают находящийся в руках буржуазии госаппарат, то это означает, что они борются за политическую власть буржуазии (конкретно – российской буржуазии). Итак, про такие организации, как КПРФ, РКРП (3 экз.), ВКПБ, Союз коммунистов (2 экз.), Союз коммунистов Украины, Союз офицеров (2 экз.) и пр. можно сделать вывод, что они буржуазные, уже по одному тому, что они выдвигают лозунг «возрождение СССР». Это лозунг буржуазный, по своему практическому значению он аналогичен лозунгу «возрождение великой России», и те политические организации, знаменем которых он является, по своей классовой сущности являются буржуазными. При этом их экономические программы могут выглядеть сколь угодно антибуржуазными: важно, что эти организации укрепляют политическую власть буржуазии, а уж обладающая политической властью буржуазия сама обустроит экономику, не спрашивая совета у своих «краснознаменных» политических агентов.

Можно сказать и иначе: это крайне правые русские буржуазные организации. Во второй половине ХХ века в употреблении понятий «правые» и «левые» воцарилась полнейшая путаница. Связано это в первую очередь с тем, что многие организации и течения, при своем возникновении бывшие левыми, проделали такую эволюцию, что в результате оказались на противоположном краю политического спектра. Между тем в XIX-первой половине XX века термины «правые» и «левые» хотя и не очень осознанно, но очень однозначно употреблялись в четко определенных случаях: когда сравнивали две партии, то более правой называли ту, чья политика в большей степени была направлена на усиление (в меньшей степени была направлена на разрушение) буржуазного* госаппарата, чем политика другой партии. Соответственно, эту другую партию называли более левой. Если следовать этому употреблению терминов «правые» и «левые», то «возрождающие СССР» политические организации следует причислить к крайне правым, более правым, чем «демороссы», «яблочники» и «эндээровцы». Одни из них являются реакционными буржуазными партиями парламентского типа (РПК, КПРФ); другие, более радикальные по своим методам борьбы и организационным формам (ориентированные прежде всего на внепарламентское массовое действие – ВКПБ, Союз офицеров, анпиловская и тюлькинская РКРП), являются фашистскими партиями, хотя их теоретическая доктрина, социальный и возрастной состав, психологическая атмосфера внутри них заметно отличается от классических фашистских организаций. Да … и тюлькинская РКРП еще не проявила себя ничем таким, что позволило бы считать ее не фашистской, не буржуазной, а мелкобуржуазной организацией; не отошла от того общего курса, который подробно охарактеризован мною в «Наследниках Штрассера», «Социал-фашизме», «Кто и за что финансирует РКРП» и в статье про «гауляйтера Тихонова». Если при сравнении Анпилова с Баркашовым последний выглядит Гитлером, а первый – Штрассером, то в паре Анпилов-Тюлькин роль Штрассера исполняет Тюлькин, а роль Гитлера – Анпилов. Как ты помнишь, Штрассер, по сути, был таким же крайне буржуазным политиком, как и Гитлер, хотя по внешности выглядел политиком мелкобуржуазным. Настоящие мелкобуржуазные политики колеблются между защитой и разрушением буржуазного госаппарата; Тюлькин же укрепляет аппарат насилия монополистического капитала (как и Штрассер в свое время в своей стране) без всяких колебаний.

Для сравнения приведу тебе живописный пример мелкобуржуазных политиков: анархо-коммунисты вроде Дамье и Платоненко. Пример этот, в частности, тем хорош, что у последовательных анархистов колебания между разрушением и защитой буржуазного госаппарата четко распределены во времени и поэтому легко наблюдаемы. С одной стороны, последовательные анархисты страстно стремятся разрушить буржуазный аппарат насилия; однако, с другой стороны, они столь же яростно выступают против того, чтобы восстание пролетариата возглавила демцентралистская партия (а это, как мы помним, одно из необходимых условий радикального разрушения буржуазного госаппарата). До того, как возникает боеспособная революционная демцентралистская партия пролетариата, эта вторая сторона анархистской идеологии почти никак не проявляется на практике, и поэтому на этом этапе анархо-коммунисты – лучшие союзники пролетарских революционеров: они сами проявляют себя как пролетарские революционеры. На этом этапе с ними следует тесно дружить, крепить дружбу всеми силами: во-первых, дискуссии с ними очень полезны для теоретического оформления революционной пролетарской идеологии, во-вторых, плечом к плечу с ними очень хорошо бороться против всяких буржуазных «социалистов» и «коммунистов», а в-третьих, вдруг кого-нибудь из них да удастся перевоспитать? … После создания демцентралистской партии пролетариата вторая сторона анархистской идеологии начинает все более заметно давать о себе знать: выступая против этой партии, анархо-коммунисты постепенно перестают проявлять себя пролетарскими революционерами и все больше сдвигаются к мелкобуржуазному центру политического спектра. Однако до взятия пролетариатом политической власти с ними все еще полезно поддерживать контакты, сотрудничать в той или иной мере: в частности, потому, что жесткая критика с их стороны поможет пролетарским революционерам не превышать меру авторитарности в управлении своей партией сверх того, что необходимо для успешной борьбы с буржуазией. Наконец, после взятия пролетариатом (возглавленным демцентралистской партией) политической власти для анархо-коммунистов настает момент выбора: либо они продолжают идти вместе с пролетариатом, – но тогда им придется отбросить свой анархизм, - либо они выступают против пролетарского «полугосударства» и тем самым начинают бороться за восстановление власти буржуазии, проявляя себя уже как буржуазная политическая сила. До того, как этот момент наступит, необходимо подготовить почву для того, чтобы как можно больше анархистов не свернуло с пролетарско-революционного пути. Поэтому я выступаю за как можно более быстрое налаживание как можно более тесного сотрудничества с анархо-коммунистами типа Дамье и Платоненко: пока еще время для этого не ушло, но его остается все меньше.

Бывшие неоазиатские бюрократы, ставшие капиталистами, пока продолжают пользоваться для подчинения пролетариата старой армией, основанной на всеобщей воинской повинности – армией, в которой царит «дедовщина», на всю жизнь прививающая молодым пролетариям иммунитет от идей классовой солидарности (при дедовщине «братья по классу» угнетают друг друга гораздо более жестоко, чем любой эксплуататор) и интернационализма (до сих пор в армиях ряда республик бывшего СССР сильна межнациональная вражда, тесно связанная с дедовщиной). Правда, сегодня буржуазия некоторых республик бывшего СССР вынуждена переделывать этот высококлассный инструмент деморализации эксплуатируемых классов в профессиональную армию: последняя более эффективна как боевая сила, а деньги, которые будут в нее вложены, будут давать большую отдачу в чисто военном плане. Тем не менее, буржуазия при реформе армии, в конечном счете, больше теряет, чем выигрывает: пролетарская молодежь перестанет проходить через растлевающую «школу жизни», штампующую в массовом порядке агрессивных жлобов и запуганных обывателей. Реформа армии (в т.ч. и ее сокращение) – вынужденная реформа, на которую капиталистам поневоле приходится идти вследствие экономической стагнации, бедности казны их государств, необходимости обрести более боеспособную силу для проведения империалистической внешней и внутренней политики (без чего у капитала России, Украины и пр. нет ни единого шанса вывести экономику своих стран из стагнации). Эта реформа, соответствуя текущим интересам буржуазии, вместе с тем помешает ей воспитывать политически лояльных пролетариев и тем самым ударит по коренному интересу буржуазии – сохранению ее политической власти над пролетариатом. Пусть при этом пролетарская молодежь лишается бесплатной военной подготовки; пусть профессиональная армия будет более надежной боевой силой, в том числе и более эффективной в подавлении бунтов и восстаний, - все эти приобретения монополистического капитала перекрываются утратой великолепного орудия для «промывки мозгов» молодым пролетариям. Складывается парадоксальная ситуация: укрепляя свой аппарат насилия, буржуазия России и некоторых других стран тем самым ослабляет его как средство поддержания своей политической власти над пролетариатом. Поэтому пролетарские революционеры не будут протестовать против этой реформы, будут рассматривать ее как благотворную. Это не значит, что они должны поддерживать ее: поддержка реформы армии – это тоже буржуазная позиция, хотя и более левая, чем борьба за сохранение всеобщей воинской повинности. Цель пролетарских революционеров – разрушение любой эксплуататорской армии. Однако в конкретных условиях СНГ профессиональная армия – безусловно, меньшее зло с точки зрения перспектив пролетарской революции* .

Надо сказать, что предшественники РКРП, КПРФ, ВКПБ и др. – Инициативный съезд коммунистов России (кажется, так он назывался?), движение «Коммунистическая инициатива», ОФТ России, движение «Единство» (Нина Андреева), интердвижения и интерфронты – не были буржуазными организациями. Это были организации неоазиатской бюрократии, которая еще не успела обуржуазиться и вела борьбу с обуржуазившейся частью бюрократии. Однако после распада СССР вся неоазиатская бюрократия вошла либо в класс капиталистов, либо в те или иные «средние слои» капиталистического общества. Вслед за своими хозяевами (преимущественно из военно-промышленного комплекса, но не только оттуда) буржуазными стали и те организации, которые унаследовали традицию ниноандреевского «Единства», яринско-якушевского ОФТ и пр. – РКРП, ВКПБ, КПРФ, РПК, СК, СПТ России.… Когда ОФТ, «Единство» и интердвижения защищали еще существовавший СССР от распада, их даже можно было поддержать в этом: дело в том, что их хозяйка – неоазиатская бюрократия, которой еще принадлежал госаппарат СССР – слабела день ото дня и была менее опасным врагом класса государственных рабочих* * , чем нарождающаяся, быстро растущая и усиливающаяся буржуазия. Было ясно, что неоазиатская бюрократия уступит политическую власть: вопрос был в том, кому она ее уступит. Было очевидно, что распад СССР разорвет единое тело класса государственных рабочих, превращающегося в пролетариат, новыми государственными границами и создаст массу помех для совместной борьбы эксплуатируемых классов России, Украины, Казахстана и т.д. за взятие политической власти. Было также очевидно, что подавляющее большинство формирующейся буржуазии, державшее курс на распад СССР, тем самым стремилось вырвать – по кускам – аппарат насилия из рук слабеющей неоазиатской бюрократии и с его помощью установить свою политическую власть над эксплуатируемыми классами. Все знаки неба и земли уже тогда показывали, что политическая власть буржуазии в отдельных кусках бывшего СССР будет крепче, чем власть неоазиатской бюрократии в едином СССР: последняя, в лице Горбачева, делала все больше уступок трудящимся массам, допускала все большую степень политической демократии в СССР* . А вот буржуазия, активно отравляющая массы националистической пропагандой (и уже тем самым обнаружившая антидемократизм по сравнению с толерантнейшим Горбачевым), обещала стать тем классом, который сразу же после своего прихода к власти начнет свертывать буржуазную же демократию (так все и начало происходить после августа 91-го). Короче говоря, наиболее эффективной с точки зрения развала госаппарата СССР и прихода эксплуатируемых классов к власти была бы такая политика: сперва ударить по буржуазии, предотвратить раздел СССР на много окрепнувших кусков, а потом ударить по неоазиатской бюрократии и развалить хотя и единый, но ослабевший в ее руках госаппарат СССР. Организации неоазиатской бюрократии типа интердвижений давали большую надежду на то, что в них найдутся силы, способные выступить и против буржуазии, и против неоазиатской бюрократии: там было очень много рабочих, иногда весьма активных (пример – первые в СССР забастовки широкого масштаба, организованные в 1989 г. Интердвижением Эстонии в ответ на буржуазно-националистическую политику партийно-государственной эстонской верхушки). Потому-то я до сих пор не жалею, что в 1989 г., будучи в Киеве, принял участие в создании организации интердвиженческого типа под названием Отечественный Форум, из которой вышел не то в конце 90-го, не то в январе 91-го – сейчас уже точно не помню. Это был хотя и не единственно возможный, но далеко не худший в то время жизненный путь для человека, старающегося быть революционным социалистом* * .

* Теперь – совсем другая ситуация. Неоазиатская бюрократия давно уже не существует как класс.* До 19-21 августа 1991 года борьба против распада СССР не способствовала усилению эксплуататорского государства и укреплению власти неоазиатской бюрократии, зато мешала приходу буржуазии к власти; начиная с 19 августа 1991 г., борьба сперва против распада СССР, а затем за «возрождение СССР» превратилась в борьбу за укрепление политической власти российской буржуазии. Пока единый госаппарат СССР был в руках пришедшей в упадок неоазиатской бюрократии, его единство ничуть не укрепляло ее политическую власть; зато теперь объединение республик бывшего СССР или даже рост централизации государственного управления внутри них, взятых по отдельности, означает усиление госаппарата и укрепление политической власти буржуазии над пролетариатом* * . В конце 80-х гг. сепаратистские тенденции в СССР работали в пользу буржуазии как класса; теперь сепаратистские * * * тенденции в России, на Украине, в Казахстане и пр. работают в общем и целом против буржуазии (в том числе и против самих же буржуазных сепаратистов, против их власти над трудящимися^***). До 19 августа 1991 года революционные социалисты могли бы с гордостью подписаться под требованием «сохранить СССР» – конечно, не просто «сохранить», но не допустить его раздела для того, чтобы тем эффективнее разрушить его аппарат насилия; сегодня же лозунг «возрождения СССР» – это лозунг наших злейших врагов, русских буржуев и их политических агентов. Поэтому хотя мы и можем сотрудничать с отдельными людьми и даже целыми группами внутри «возрождающих СССР» организаций, но с этими организациями в целом у нас могут быть отношения только одного типа: война, война без всяких компромиссов и перемирий, война на взаимное уничтожение.

Однако есть в политическом спектре современной России и такие организации, которые хотя еще и не отказались от лозунга «возрождение СССР» окончательно, однако уже давно и вполне определенно, все больше и больше отходят от него в своей повседневной политической практике. Например, Астраханская организация ОФТ. По вопросу о Чечне лидер и идеолог Астраханской организации ОФТ Олег Шеин выразил вполне пролетарско-революционную позицию («Под знаменем марксизма», № 7-8, стр. 5-7 – «Чечня и право наций на отделение»), хотя и обосновал ее, прежде всего, устаревшим требованием права наций на самоопределение (в конце ХХ века, когда нации и народности мира уже основательно перемешались друг с другом, вместо «наций» следует подставить в эту формулу население регионов)* Приятно было также прочесть в газете этой организации «Рабочее движение» (№ 4, стр. 3) статью «Долой призывное рабство!»: хотя ее автор, В. Карпов (представитель какого-то народного комитета «Отцы – за сыновей»), и выступает против всеобщей воинской повинности с левобуржуазных позиций, мотивируя необходимость ее отмены «интересами укрепления державы в глобальном плане», однако в целом статья весьма полезная, и комментарий редакции по ее поводу очень хорош. Показательна также шеинская статья «Тулеев не коммунист. И даже не социал-демократ» («Рабочее движение», № 1, стр. 4). Однако в то же время Астр. орг. ОФТ сохраняет дружеские отношения с РКРП, РПК и другими крайне правыми «краснознаменными» политическими организациями российской буржуазии – именно с организациями, а не только с их отдельными представителями или группами внутри них. Все это, вместе взятое, позволяет отнести Астр. орг. ОФТ к мелкобуржуазным (т.е. колеблющимся между буржуазией и пролетариатом) организациям; тем не менее, поскольку она дрейфует влево (в отличие от МРП, которая была – до тех пор, пока подавала признаки жизни – мелкобуржуазной организацией, дрейфующей вправо)* * …следует держать курс на как можно более тесное сотрудничество с ней – в том числе и для того, чтобы помочь ей окончательно и необратимо перейти на пролетарско-революционные позиции. …МО ВЛКСМ…также следует отнести к дрейфующим влево мелкобуржуазным…организациям. Этот дрейф, насколько я помню, начался довольно давно, во всяком случае, не позже октября 1993 года, когда ВЛКСМ Езерского занял по поводу драки между Ельциным и Верховным Советом такую позицию, под которой подписался бы любой пролетарский революционер: против обеих сторон. Однако МО ВЛКСМ не станет вполне пролетарской, революционной организацией до тех пор, пока окончательно не откажется от лозунга «возрождение СССР»… и четко определит свое отношение к «возрождающим СССР» организациям, как к буржуазным.

Отношение политической организации к наличному государственному аппарату определяет, на чьей стороне находится политическая организация в борьбе между классами за политическую власть. …В свою очередь, это отношение определяется социальным составом и обусловленной им структурой данной организации. Однако здесь зависимость не прямая, не такая, что если организация состоит из пролетариев, то она обязательно пролетарская, а если из мелких буржуа – то обязательно мелкобуржуазная. История показывает нам огромную массу случаев, когда различные слои и прослойки внутри одних классов объединялись в организации, борющиеся за политическую власть других классов. Почему так – надо анализировать отдельно в каждом конкретном случае. Однако всегда исследование политической организации надо начинать с определения ее отношения к наличному госаппарату; а уж затем, определив это отношение и тем самым установив ее классовую сущность, можно разбираться, почему представители именно тех, а не иных социальных слоев создали именно такую организацию.

…до взятия пролетариатом политической власти нам…надо отбирать для себя товарищей в первую очередь по принципу: «Насколько последовательно ты борешься* за разрушение госаппарата, принадлежащего буржуазии, вооружение и самоорганизацию пролетариата,создание демцентралистской партии? »

Сама по себе замена слова «пролетарий» словом «рабочий», а также выдвигаемое некоторыми СНГовскими революционерами требование предоставить в революционных организациях право решающего голоса только рабочим, играют двоякую роль. С одной стороны, наши андерграундные революционеры отказываются от слова «пролетарий» из-за того, что идеологам «краснознаменных» буржуазных партий свойственно объявлять пролетариями, – а значит, братьями по классу – не только рядовых наемных тружеников, но и администрацию предприятия, до директора включительно (при том условии, что администраторы не имеют либо имеют мало акций предприятия); таким образом, употребление слова «рабочий» оказывается естественной реакцией на хитрости буржуйских идеологов, на их попытки заморочить пролетариям голову и духовно подчинить эксплуатируемых тружеников «красным директорам». Но эта реакция вовсе не безобидна для самих революционеров: от перехода к слову «рабочий» получается больше идеологического вреда, чем пользы. Ведь кто такой рабочий? Это – человек, труд которого является преимущественно физическим. Иными словами, понятие «рабочий» - так же, как и понятия «интеллигент» и «управленец» – характеризует людей, еще не вышедших за рамки разделения труда. В достопамятной беседе, которая произошла у меня с Родиным перед моим отъездом из Москвы этим летом, Родин выдвинул – в качестве идеи, призванной объединить современных революционеров – идею «рабочего социализма» как общества, состоящего целиком из рабочих. Прежде всего, эта идея абсурдна теоретически, потому что общество, в котором разделение труда не преодолено и при этом остался только физический труд, не просуществует и недели – либо вернется к первобытному коммунизму, либо вновь выделит внутри себя прослойку интеллигентов и слой управленцев-эксплуататоров. Но главный вред идеи «рабочего социализма» – в том, что она внушает рабочим иллюзию, будто они могут образовать бесклассовое общество, оставаясь такими же, каковы они сейчас, не выходя за рамки разделения труда. Между тем переход к социализму может осуществляться только по мере того, как трудящиеся: а) по самому характеру своего труда будут все больше и больше втягиваться в повседневное взаимодействие друг с другом в процессе управления своими действиями, образуя при этом коллективы разного масштаба – вплоть до миллионов и миллиардов человек; б) по характеру своего труда перестанут делиться на рабочих, интеллигентов и управленцев (то есть по мере того, как физический, умственный и управленческий труд будут сливаться вплоть до полной неразличимости). Даже освоение рабочими компьютерной грамотности и создание программного обеспечения, позволяющего им сменять в любое время и плотно контролировать управленцев – это только первый шаг на пути к социализму, укрепляющий диктатуру пролетариата, но еще не обеспечивающий полного отмирания классов и государства. Только тогда, когда сам процесс производства будет насквозь управляться посредством компьютерных систем (разумеется, коллективно управляться) и благодаря этому рабочие перестанут быть рабочими, социализм будет возможен. Идея же «рабочего социализма» напрочь исключает необходимость овладения компьютером для перехода к социализму; таким образом, она выбивает из рук пролетариев то (пока единственное) средство, при помощи которого трудящиеся могут взять производительные силы в общественную собственность.

Все псевдокоммунисты убеждены: фашизма в России нет, ибо его нет и быть не может. В обоснование в лучшем случае приводится ссылка на несовместимость "русского духа" с фашизмом. Но совместима ли вера в мистические свойства "русского духа" с марксизмом? И как, исходя из "национального духа", можно было предвидеть, что в Германии, стране философов и филистеров, к власти придет Гитлер?

И невооруженному марксизмом глазу видно сходство современной ситуации в России с положением в Германии в начале 30-х гг. Грандиозный экономический крах ведет к обнищанию, маргинализации и люмпенизации широких слоев мелкой буржуазии и мелкобуржуазной интеллигенции. Поражение в борьбе с внешним противником,подчинение иностранному капиталу,попирающему все ее исконные святыни, наносит психическую травму мелкой буржуазии, страдающей от иностранной конкуренции. Стремясь избавиться от иностранной конкуренции и от психической травмы, она во всех своих бедах винит "мировой жидо-масонский заговор" и мечтает о национальном реванше.Она составляет массовую социальную базу фашизма.

Но, надеясь с помощью фашизма прийти к власти, мелкая буржуазия заблуждается.Она может быть использована буржуазией против пролетариата или идти вслед за пролетариатом против буржуазии, но не может стать правящей силой.Думая, что она, "спасая Россию", она служит своим интересам, на самом деле мелкая буржуазия действует в интересах совсем другого класса.Этот класс - крупная национально-производственная буржуазия, находящаяся в тесном альянсе с обуржуазившейся бюрократией и технократией.

Правление буржуазии может осуществляться либо в форме буржуазной демократии, либо в форме открытой террористической диктатуры. Первая форма может стабильно существовать лишь при устойчивом экономическом росте, когда возрастающий абсолютный жизненный уровень рабочего делает возможным "классовый компромисс" и относительную интеграцию пролетариата в буржуазную систему.

Но когда глубокий экономический кризис влечет за собой радикальное обнищание рабочего класса, бросает его в бездну нищеты, обездоленности и отчаяния, когда он буквально ставит пролетариат перед выбором: победить или умереть, завоевать политическую власть или деградировать до уровня римского раба – тогда никакой "классовый компромисс" (любимая мечта филистеров) становится невозможным, тогда вопрос становится так: диктатура буржуазии или диктатура пролетариата, и только сила может решить этот вопрос.

Буржуазия, чья власть и собственность оказываются под угрозой, может спасти их, а тем самым и свое существование вообще, лишь уничтожив буржуазную демократию и установив откровенно-террористическую диктатуру. Беспощадным террором уничтожит она все рабочие организации и превратит рабочий класс - в неорганизованную массу машинных рабов, подчиненных безжалостной дисциплине Железной Пяты. А для надежности и тупого повиновения им внушат, что во всех их бедах виновны "инородцы", то есть рабочие других наций, а вовсе не буржуазия их собственной нации, что их интересы и интересы их буржуазии тождественны , так как они принадлежат к избранной нации, призванной осуществлять власть над миром. Именно сочетанием националистической демагогии и беспощадного террора фашизм обеспечивает влияние на массы.

Опыт Германии, Италии, Испании и т.д. показывает, что атомизированный фашистским террором и оболваненный шовинистической демагогией, лишенный своих организаций рабочий класс не может свергнуть фашистский режим и что падение последнего происходит вследствие обстоятельств, не зависящих от воли рабочего класса. Победивший фашистский режим установится очень на долго. Если фашистов не остановить сегодня, их еще можно остановить завтра, но послезавтра их не остановишь.

Ярчайший пример заинтересованности русской (истинно-русской!) буржуазии в установлении фашистской диктатуры - 100 тысяч долларов, переданных Германом Стерлиговым (одним из крупнейших капиталистов России) его дяде Александру Стерлигову, лидеру ультраправого "Русского национального собора" (сопредседателем которого является Г. Зюганов) и кумиру национал-патриотов и псевдокоммунистов. Герман Стерлигов заявил о том, что русским предпринимателям нужен "русский порядок". Каким будет этот "порядок" - ясно без слов. О том же говорит победа на выборах в Калмыкии миллионера , прямо сказавшего, что он -"не коммунист и не демократ, а капиталист", и начавшего свою президентскую деятельность с роспуска парламента, запрета политических партий, введения шестидневной рабочей недели и т. .

Еще не ясно, какая фракция буржуазии сможет ввести буржуазную диктатуру (Ельцин, умеренные национал-патриоты или откровенные фашисты вроде А. Баршакова). Еще не ясна степень жесткости террора при этой диктатуре (как в фашистской Германии или как в фашистской Италии?), не ясно, будет ли он в основном военно-полицейским террором фашистских боевиков снизу. Разумеется, неясно, когда именно и при каких обстоятельствах утвердится буржуазно-фашистская диктатура. Но победа ее является неизбежной.

Неизбежной? –Да, если ей не преградит дорогу пролетарская революция. Преступно недооценивать силы врага, но ошибочно и переоценивать их. Ведь если рабочий класс, лишенный собственности на средства производства, только складывается в России, то только складывается и буржуазия, присвоившая эту собственность. Если неорганизован рабочий класс, то неорганизованна и буржуазия. Она не достигла еще консолидации, она раздроблена на множество враждующих друг с другом фракций (демократы, "Гражданский союз", ФНС и т.д.). Процесс классообразования только происходит, классы еще не достигли той организованности, сознательности и решительности, какие имели они в Германии 30-х гг. Да, буржуазия сейчас много сильнее, но исход борьбы далеко не решен. Он зависит от того, кто организуется раньше: пролетариат или буржуазия.

Вот почему те, кто мешает организации пролетариата в самостоятельную политическую силу, те, кто подчиняет рабочее движение самому реакционному и фашистскому слою буржуазии (проходящему у них под рубрикой "национальной производственной буржуазии" и даже "предприимчивых русских мужиков"), те, кто националистической демагогией о "великой России" и "могучей державе" роняет семена фашизма в народное сознание-все они являются злейшими врагами рабочего класса и сознательными и бессознательными агентами фашистской буржуазии в рабочем движении.

Именно таковы псевдокоммунисты из КПРФ, РКРП и т. д. Они "не замечают" таких фашистских газет, как "Русский порядок", "Русское воскресение", "Наш марш", "Народное дело" и т. д., и таких фашистских организаций, как Русское национальное единство, Русская партия. Они не замечают того, что заметил даже поклонник Бисмарка и Столыпина национал-буржуа С.Кургинян: так называемое "патриотическое движение" заражено до мозга костей бациллами фашизма. Они не замечают, что в "красно-коричневом альянсе" давным-давно доминируют коричневые, а псевдокрасные являются жалким и бессильным покрытием. Да и как могут они заметить все это, если они вследствие своего пренебрежения к рабочей демократии, к самодеятельности рабочего класса - вследствие всего этого они, эти псевдокоммунисты, сами являются не более, чем левым крылом национал-фашизма, крылом, функция которого состоит в передаче влияния фашистской национал-буржуазии на мелкобуржуазные и рабочие массы.

Но подавляющее большинство рабочего класса остается глухим к истошным завываниям о "спасении великой России". Рабочие верным классовым инстинктом чувствуют, что семена Ельцина А. Стерлиговым равнозначна смене оспы чумой. Испытав на своей шкуре "прелести" капитализма, рабочий класс не хочет и возврата к бюрократическому псевдосоциализму. Когда рабочий класс очнется от разочарования и апатии, когда он вновь обретет классовое сознание, он не встанет под знамя Стерлигова, Анпилова и Ко. Он не будет таскать каштаны из огня для господ - "патриотов". Его революционное действие сметет и Ельцина, и Стерлигова.

№3(13),1993г.

К стыду своему, мы должны признать, что ошиблись, когда писали (см №3(13) «РД»), будто национал-коммунисты убеждены, что в России нет фашизма. Нам и тогда, разумеется, были известны заявления лидеров КПРФ, РКРП и т.п., что фашизм не просто существует в России, но уже находится у власти, и что режим Ельцина – фашистский режим. Но мы не верили, что люди, претендующие на звание марксистов, могут утверждать такое всерьез, и считали крики о «демфашизме» простой агитационной фразой. Но в №60 «Молнии» был опубликован доклад А.Сергеева «Вставай, страна огромная!» на Антифашистском Конгрессе 22 июня. Сей доклад показал, что мы ошиблись, преувеличив либо умственные способности лидеров «левого крыла» оппозиции, либо их интеллектуальную честность (то есть мужество видеть то, что есть). Но опровергает ли на самом деле этот доклад выводы нашей статьи?

А.Сергеев пишет: "Коренная черта фашизма – разрушительность <…>. Фашизм разрушает все и вся. Но начинает он с разрушения самой духовной сущности человека – всего, что есть в человеке светлого, доброго, милосердного".

Другой характерной чертой фашизма г-н Сергеев считает – что бы вы думали? – его… антипатриотизм. Телепрограмма "Центр" так прямо и обвиняется в том, что "проводит проельцинскую, антикоммунистическую, антипатриотическую, а значит, профашистскую в своей основе политическую линию". Обвинение фашизма, отличающегося именно звериным национализмом, в антипатриотизме столь… парадоксально, что в ответ на него можно привести лишь цитату из газеты "Русский порядок", №3(5), 1993 г., не скрывающей своего фашистского характера: "Наконец в 1933 г. была одержана политическая победа и националисты пришли к власти. Сразу же после этой победы в Германии был проведен ряд преобразований в интересах Нации и Национального Государства". Какой же это антипатриотизм, г-н Сергеев? И в чем причина того, что вы называете черное белым, а белое–черным?

Ответ прост. Г-н Сергеев сам является сторонником национализма (именуемого им и ему подобными "патриотизмом"). Именно он назвал истинно-русских буржуев "предприимчивыми русскими мужиками", которые-де в корне отличаются от мафиозной буржуазии. Именно он заявил, что "интернациональный коллективизм" (то есть пролетарский интернационализм) устарел и должен быть сменен "национальным коллективизмом" (а пресловутый "национальный коллективизм", признание нации верховным целым и высшей ценностью, как раз и является краеугольным камнем фашистской идеологии, в чем можно убедиться, прочитав хотя бы "Русский порядок"). Но в отличие от откровенных фашистов, г-н Сергеев не решается додумывать до конца и потому переворачивает действительность с ног на голову. "Фашистскими" же он называет буржуазно-либеральные "Московский комсомолец", "Центр", "Итоги" для того, чтобы не замечать действительно фашистских "Русского порядка", "Нашего марша", "Народного дела" и т.п. Он называет фашистом Ельцина, потому что "не желает" видеть фашиста А.Баркашова.

Дальше А.Сергеев пишет : "Под прикрытием массированного огня средств массовой информации режим Ельцина прощупывает почву для введения в стране откровенно авторитарного, диктаторского режима, который в случае его установления тут же начнет стремительный дрейф в сторону откровенного фашизма. <…> Принятие тем или иным способом ельцинского проекта Конституции будет означать, что будет (за стиль г-на Сергеева мы не отвечаем) надолго открыт путь для воцарения в России власти политических мародеров, будет открыт путь классическому фашизму в его наиболее античеловечной, звериной форме". Тут г-н Сергеев случайно проговорился и высказал нечто близкое к действительности.

Принятие ельцинской конституции будет означать утверждение очень неустойчивой и непрочной буржуазно-демократической республики, действительно открывающей дорогу фашизму в том смысле, в каком его открыла Веймарская республика (конституция которой, более демократическая, чем проект ельцинской, содержала, однако, пункт о праве президента ввести чрезвычайное положение). Подлинная буржуазная демократия, непримиримо враждебная реакции, умерла давным-давно, и в эпоху империализма ничто не сможет воскресить ее. Буржуазная демократия держится сейчас не своей силой, но лишь равновесием сил пролетариата и буржуазии, которые не могут еще нарушить это равновесие в свою пользу. Поэтому Ельцин не может вести настоящую борьбу с фашизмом, но в силу этого задача борьбы с крайней реакцией берется в свои руки пролетариатом.

Но вернемся, однако, к статье Сергеева. Сравнив Ельцина с Гитлером; похвалив последнего за то, что "Германию же Гитлер хотел сделать (и делал!) великой империей"; заявив, что "коренная черта фашизма – разрушительность в сфере внутригосударственной политики, в целом, в фашистской Германии проявилась в неизмеримо меньшей степени, чем в России при ельцинской так называемой "демократии" " и что Гитлер, таким образом, лучше Ельцина; введя в науку новый термин "компрадорский фашизм" – сделав все эти великие открытия, г-н Сергеев вдруг заявляет, что страшен черт, да милостив бог. Оказывается, что "социальная база Ельцина не имеет прочной основы", что его политика "выгодна только его зарубежным хозяевам и не более чем 1-2 процентам населения России", что его попытка создать класс мелких частных собственников "терпит провал" и "таким образом, Ельцину куда ни кинь, всюду клин". Стоит ли в таком случае огород городить? Если капиталистический режим не имеет прочной основы, и в стране нет классовых сил, на которые он бы опирался, то ясно, что нет предпосылок не только для фашизма, но и вообще для господства буржуазии. Неясно только, почему в России у власти находится буржуа Ельцин, а откуда-то из тени к власти рвется фашист Баркашов.

Нечто подобное тому, что говорит Сергеев о невозможности существования буржуазии в России, вследствие подчинения последней иностранному капиталу, 60 лет назад утверждал "левый фашист" Грегор Штрассер, говоривший, что "вся немецкая нация, исключая несколько процентов, едина в борьбе с поработившим ее Версалем". Л.Д.Троцкий ответил ему тогда, что противопоставление "нации" – "Версалю" отходит на задний план перед противоречиями классов внутри нации, и что буржуазия (и ее агент – мелкая буржуазия) заинтересованы сбросить "версальское иго" лишь для того, чтобы самим получить монополию на эксплуатацию рабочего класса.

Подобно этому, но гораздо медленнее, в деревне с разрушением колхозов происходит возникновение класса "справных мужиков" – сельской буржуазии, - также мечтающих о "сильной руке", которая защитит их собственность от разоряющихся односельчан и будет охранять их право чрезвычайно прибыльной продажи сельхозпродукции в город.

В программе ничего не говорится о том, какой класс будет ее осуществлять, ничего не говорится о власти рабочих, о рабочем контроле над производством и распределением, о свободной самоорганизации пролетариата в полновластные рабочие Советы. Но природа не терпит пустоты, и если говорится о диктатуре (а жесткие меры по контролю над экономикой и общественным сознанием, предложенные Сергеевым, означают именно диктатуру), и притом явно отрицается, что это будет диктатура пролетариата, то речь идет именно о диктатуре буржуазии. Той самой фашистской диктатуре, о которой столь много вопит Сергеев.

Это подтверждается и трогательной перекличкой идей Сергеева и иже с ним с идеями фашизма. Утверждение Сергеева о противоречии "предприимчивых русских мужиков" и "мафиозно-криминальной буржуазии" буквально списано с противопоставления германскими фашистами "производительного" (немецкого) и "спекулятивного" (разумеется, инородческого) капитала. Сам Сергеев сдержанно хвалит Гитлера за меры и обещания, близкие к своей собственной программе: "В Германии нацисты могли обещать крестьянам запретить продажу земли с торгов за долги", "Гитлер обещал рабочим ликвидировать безработицу".

Буржуазная диктатура (путем таких мер, как военные заказы, государственное регулирование экономики через монополизированные банки, общественные работы и т.д.) сможет преодолеть кризис – наступит период депрессии, а затем промышленного подъема, относительного и неустойчивого. Однако, средства, необходимые для реконструкции изношенного и деградировавшего производства, буржуазия сможет получить лишь за счет сверхэксплуатации рабочего класса, вернув его на заводы и заставив работать на износ за минимальную зарплату; за счет беспощадной эксплуатации колоний (в роли которых окажутся слабосильные республики бывшего СССР, например, в Средней Азии); и за счет иностранных займов, которые, будут предоставлены ей лишь под условие установления в России жестокой буржуазной диктатуры, гарантирующей сохранность капиталовложений.

Однако из благотворности промышленного подъема для рабочего класса отнюдь не следует утверждение о прогрессивности или «народолюбии» национал-производственной буржуазии. Наоборот, именно она является слоем эксплуататорского класса, наиболее заинтересованным в установлении открытой террористической диктатуры, именно она - злейший враг пролетариата. Стремясь избавиться от конкуренции более дешевой иностранной продукции, она прибегает к протекционизму и национализму. Стремясь получить утраченные в результате разрыва экономических связей внешние рынки сырья и сбыта и желая направить народное недовольство на воображаемых внешних врагов, она ведет агрессивную, империалистическую внешнюю политику и поднимает знамя самого омерзительного национализма. Стремясь подавить нарастающее рабочее движение, она отбрасывает буржуазную демократию, чтобы заменить ее не прикрытой никакими демократическими формами антирабочей полицейской диктатурой.

В России Ельцин пытается перехватить инициативу у своих конкурентов из буржуазно-националистической оппозиции и сам стать во главе грядущей диктатуры. Удастся ли ему эта попытка? Смогут ли, отстранив его от власти, установить эту диктатуру другие представители правящего режима (Лужков и К)? Или же весь этот режим будет смещен коалицией других буржуазных организаций от КПРФ до фашистов? Все это сути не меняет. В данный момент представители национальной буржуазии республик СНГ пытаются совершить объединение производительных сил, переросших национальные границы, мирным путем, договорившись друг с другом о дележе рынков. Но всякая национальная буржуазия (российская, украинская и т.д.) заинтересована не просто в создании единого «общесоюзного» рынка, но именно такого рынка, где она будет занимать господствующее положение. Вопрос о том, какая буржуазия займет его, может быть решен лишь путем силы. Угроза войны на территории СССР-СНГ становится все более близкой и реальной. Единственная сила, способная покончить с ней—это революционный пролетариат. Предотвратит ли революция войну или же война приведет к революции – будет зависеть от конкретных обстоятельств. В условиях наступления реакционных сил, приближения фашистской диктатуры и братоубийственной империалистической войны во весь рост встает вопрос о создании интернациональной Революционной Рабочей Партии. Только такая партия сможет пронести знамя революционного марксизма через полосу жесточайшей реакции; лишь она не будет подвержена гниению и разложению, охватившему сегодня все псевдокоммунистические и оппортунистические партии; лишь она, доказав на деле пролетариату, что является единственной партией, борющейся за его интересы, сможет привести к победе.

Есть ли такая партия сейчас? Нет. Различные революционно-марксистские группы, рабочие союзы и кружки малочисленны. Из организаций, происходящих от КПСС, одни (КПРФ, РКРП) окончательно и бесповоротно скатились в лагерь буржуазно-националистической реакции, другие (ВКПБ, РПК, СКП-КПСС) все время колеблются между ней и лагерем революции и совмещают критику реакционно-националистических организаций с признанием необходимости единства действий с ними. Но не они, конечно, могут сыграть роль передовой партии пролетариата.

№5(20),1994 г.

В газете «За рабочее дело» №1(33) появилось подписанное некой «Ленинской позицией в коммунистическом движении» весьма примечательное заявление, озаглавленное «Потушить пожар гражданской войны!» (Вспомните лозунг Ленина о перерастании империалистической войны в гражданскую, и вам станет ясно, что Ленин не стоял бы сейчас на «Ленинской позиции»). Авторы «осуждают политику Российских властей, натравливающих одну часть нашего народа на другую (словно чеченцы, завоеванные царским режимом после 40-летнего сопротивления, а затем – при Сталине – сосланные в Казахстан, не являются особым, имеющим право на самоопределение народом!) и раздувающим на Северном Кавказе пожар гражданской (а не колониальной!) войны с тем, чтобы использовать в конфликте Вооруженные силы России в интересах западных нефтяных компаний». Ну, а что же российские буржуи? А они, судя по заявлению «Ленинской позиции», тут вообще ни при чем! Они невинны как ягнята и бедны как церковные крысы, ведь даже их собственные вооруженные силы используются их западными конкурентами! Говоря этот вздор, господа, с неимоверной наглостью назвавшие себя «Ленинской позицией», доказывают на самом деле лишь то, что они сами используются российской буржуазией. Чтобы затушевать перед рабочими, кто для них друг, а кто враг, призывающий потушить гражданскую войну единственно для того, чтобы горела война империалистическая, эти господа пишут, что «Россия все больше скатывается к крупномасштабной гражданской войне на классово-социальной, национальной и религиозной почве». «Антиленинская позиция» делает вид, будто не знает, что единственная форма гражданской войны есть война классовая. Все остальные войны – национальные и религиозные – есть лишь различные формы войны империалистической, войны, на которой рабочие разных национальностей и вероисповеданий убивают друг друга ради защиты прибылей «своих» буржуев и остановить которую можно лишь не туша, а напротив, всячески раздувая «пожар гражданской (т.е. классовой) войны» пролетариата.

Для марксиста ответ на вопрос о причинах, по которым Ельцин, некогда призывавший народы брать столько независимости, сколько смогут, вдруг начал действия, вызывающие искреннюю поддержку борцов за «единую и неделимую», весьма прост. Призывы к независимости разных народов относились к тому периоду, когда российская бюрократия, становившаяся русской буржуазией, стремилась получить свою долю при дележе бывшей союзной собственности, но не была еще достаточно сильной, чтобы присвоить себе всю эту собственность сразу. Поэтому-то она и закрывала, с некоторой горечью, глаза на уход части бывшей общесоюзной собственности к становившейся буржуазной бюрократии других союзных и автономных республик. Поэтому-то, стремясь сделать эту последнюю своим союзником в дележе собственности, российская буржуазия и призывала ее брать столько независимости, сколько сможет.

Но теперь фактически вся собственность уже поделена и те, кто считает, что им досталось слишком мало (а так думают все буржуи), с вожделением смотрят на имущество своих соседей и начинают мечтать о переделе добычи. А при таком переделе, согласно классическому правилу «Если много ты имеешь, то тебе еще дадут. Если мало ты имеешь – это малое возьмут», все преимущества оказываются на стороне самых крупных акул. На территории бывшего СССР такой самой крупной акулой является русская буржуазия, и именно она поэтому больше всех сегодня заинтересована в переделе добычи.

Война в Чечне не обязательно станет главной войной российской буржуазии. Скорее, она – репетиция будущих войн. Война вообще может кончиться в Чечне, чтобы через некоторое время с еще большей силой вспыхнуть в других местах. Но пока власть и собственность принадлежат тем, кому война выгодна (а в условиях нынешней России выгодна вдвойне и втройне), война будет неизбежна. Единственное средство уничтожить ее – не призыв к правящим хищникам питаться травкой, но революционное действие рабочих, получающих от войны лишь смерть и лишения. Только рабочие сломают хребет питающимся пушечным мясом хищникам! №2(23), 1995 г.

Идея о том, что неладно что-то в восторжествовавшей (как казалось) капиталистической утопии, высказывается порой, при практической надобности, даже в буржуазных изданиях. Так, в "Финансовых известиях" №32 за 1995 г., есть статья Е. Васильчука, где тот пишет, что "… хотя времена холодной войны и жесткого блокового противостояния ушли в небытие, количество и напряженность региональных конфликтов не уменьшаются … На смену биполярной модели мирового устройства не найдена какая–либо стационарная модель, способная обеспечить международную безопасность, стабильность и прогресс. Существующие международные институты, в том числе НАТО и организации ООН, демонстрируют почти полную беспомощность в поддержании региональной безопасности и экономического роста." Автор, выражая мысли возникшей из советской бюрократии российской буржуазии, привыкшей быть "старшим братом" для бюрократии "Востока" и не желающей становиться "младшим братом" буржуазии "Запада", указывает также, что "роль единоличного мирового лидера оказались неподъемной для США… Кругом и рядом, а в отношении с Россией в особенности, США остро не хватает желания учитывать естественные интересы других стран (то есть, американская буржуазия слишком перетягивает одеяло на себя и слишком пренебрегает интересами остальной буржуазии вообще, а российской в особенности – М.И.)… Во внешнем мире у США не осталось друзей ". На его взгляд, причина всех бед в том, что "ядерные сверхдержавы забыли о своей исторической ответственности за судьбы мировой цивилизации – естественной основе их стратегического партнерства и взаимодействия. Как следствие, через полвека после окончания второй мировой войны Европа и мир рискуют вновь оказаться во власти балканского и прочих подобных кошмаров."

Буржуазные идеологи даже тогда, когда они правильно говорят о существующих фактах, не способны объяснить эти факты и сделать из них неизбежные выводы. Не нравящиеся факты они объясняют злой волей или невежеством отдельных личностей и выдумывают решения реальных противоречий из своей головы, вместо того, чтобы думать своей головой в соответствии с логикой самих противоречий. Пример тому – вышеуказанная статья.

Всемирные производительные силы переросли национальные границы. Мир стал гораздо более взаимосвязанным, мировой рынок стал гораздо более всеохватывающим, чем в эпоху Маркса и Ленина. Но единство это насквозь противоречиво. Это единство, на одном полюсе которого (не географическом, а социальном) все больше растет богатство, а на другом – бедность, пропасть между этими полюсами все углубляется. Это единство, содержащее в себе многие противоречия, взрывающиеся кровавыми войнами и проявляющиеся в бескровной деградации, противоречия, конечным решением которых будет либо гибель человечества, либо скачок его из царства необходимости в царство свободы – от капиталистического мира угнетения, эксплуатации и наживы к социалистическому обществу свободы, равенства и братства. «Социализм или варварство!» - этот лозунг сегодня актуален, как никогда ранее.

Политическое самоудовлетворение (а попросту говоря, онанизм) было и остается любимым занятием объединенной буржуазно-националистической оппозиции в России. Большая часть ее деятельности сводится к проведению с большой помпой съездов разного рода фронтов и союзов, где ораторы будут соревноваться, кто кого патриотичнее, и дело завершится принятием очередного воззвания к народу, состоящего из перечисления горестей и бед, последовавших вслед за развалом «великой державы» (армия которой, заметим, остается первой по величине в Европе), и заявление об объединении всех «патриотических сил», которые и без этого объединения давным-давно действуют сообща. Какая судьба постигнет очередной громко объявленный фронт или союз, перейдет ли он из мира духов в мир реальный или умрет еще до своего рождения, - это вопрос, зависящий от множества факторов, наиболее незначительным из которых является желание организаторов таких посиделок по спасению Отечества. И даже если из произведенного шума не выйдет ровным счетом ничего, сам характер шума дает пищу для размышлений о природе российской буржуазно-националистической оппозиции…

Ничего подобного. Зюганов и К перечень бед и зол начинают так: «Города, казавшиеся центрами глубинной России, - Псков, Смоленск и Воронеж, - стали вдруг пограничными городами. Чужие армии, как 3 века назад, грозят нам оружием с наших недавних земель…. Тридцать миллионов наших русских братьев оказались за пределами нашей Родины, и их мольбы о помощи подобны стонам угнанных в плен и неволю». Браво г-н Зюганов! Браво, НПСР! Вы сказали то, что стыдились обычно говорить ваши союзники из РКРП , ВКПБ и т.п. партий, старающихся придавать интернационалистическую видимость общим им с вами националистическим целям. Оказывается, земли Украины, Белоруссии, Прибалтики и т.д. были землями, принадлежащими не народам, живущим на них, но России, т.е. русскими колониями. Как могли Псков, Смоленск и Воронеж, оставшиеся на тех же самых местах, что и раньше, быть когда-либо «центрами глубинной России», если только не считать, что СССР был Россией, Российской империей, и что славословия «союзу нерушимому республик свободных» служили в действительности только сплачиванию «Великой Руси».

«Мольбы» же о помощи «русских братьев, угнанных в плен и неволю», с лихвой перекрываются стонами и проклятиями бомбардируемых и расстреливаемых русским буржуазным государством чеченцев, у которых к тому же нет никакой другой родины за пределами их порабощенной, но не покорившейся Чечни. И кто слышит стоны людей разных национальностей в Москве, задерживаемых и избиваемых милицией лишь потому, что их цвет кожи и волос темнее принятых за норму в России? И что является подлинной целью Зюгановых и прочих национал - буржуазных политиков России, своей деятельностью вообще и голосованиями в Думе в частности способствующих уничтожению чеченского народа, и в то же время возмущающихся притеснениями и ограничением свобод русскоязычного населения за пределами России? – Единственно желание использовать последнее так, как Гитлер использовал живших в других странах немцев в своей политике захвата этих стран. На самом деле русскоязычные трудящиеся за пределами России так же не имеют родины, как и трудящиеся всех национальностей в России, как и трудящиеся всего мира. Они могут обрести ее лишь в процессе всемирной социальной революции. Родина эта – Мировая Коммуна.

Чем же еще недовольны в нынешней России Зюганов и НПСР? Например тем, что «Не сеятель и строитель, не боевой офицер и не священник(!), не писатель и конструктор ракет, а киллер и сутенер стали «героями нашего времени». Еще раз браво, г-н Зюганов! Только объясните во имя вашего православного бога, каковы еще отличия боевого офицера от киллера кроме того, что одному за убийство платит государство, а другому частное лицо? И чем сутенер, сводящий тела, хуже священника, сводящего души с богом (причем за плату, что, по учению Иисуса, грех не прощаемый). И на каких таких не смотрящих «оккупированное» телевидение простачков рассчитано утверждение, что священник (почетная и фактически обязательная фигура на всех торжественных мероприятиях) и боевой офицер (неизбежный предмет для восхваления любого из поборников провозглашенной недавно Ельциным «русской национальной идеи») не являются героями нашего времени, т.е. героями господствующего в наше время класса – буржуазии – и его государства? И почему упомянуты только «строитель и сеятель», а не шахтер, металлург, текстильщик и животновод? Уж не потому ли, что имеются в виду не грубо материальные рабочие строительной промышленности и колхозов, ищущие не «бога в человеке», в материи, а денег для удовлетворения своих самых неизбежных потребностей, но подобные самому Зюганову духовные «строители» державы и «сеятели» национальной идеи?

Посмотрим, как именно НПСР объединяет красных и белых, бедных и богатых, сытых и голодных. Еще в «Коммунистическом манифесте» было сказано, что нет такого правительства, которое не обвинило бы в коммунизме оппозицию, и нет такой буржуазной оппозиции, которая не переадресовала бы это обвинение правительству. И, вопреки мнению многочисленных опровергателей Маркса об устарелости «Манифеста» из-за изменения ситуации, Зюганов и К неопровержимо доказали, что за 150 лет действительность классовой борьбы не изменилась и что «коммунист» остается самым бранным словом в устах любого буржуя. Отвечая на браные, слова властей, рисующих продолжателями дела Ленина оппозиционных наследников Корнилова и Деникина, Зюганов и НПСР возвращают обвинения в большевизме …самим властям: «Ибо не в наших, а в их рядах – потомки палачей, расстреливавших царских офицеров, раскулачивавших русских крестьян, топивших баржи с архимандритами и священниками». И еще раз браво, г-н Зюганов! Кто, кроме вас самих, с такой ясностью мог бы показать, чье дело вы продолжаете: красных или белых?

Но вы, Зюганов и НПСР, достаточно честно сказали и то, чьи же интересы вы будете защищать. «Мы спасаем частную квартиру от грабителя, а торговую лавку от рэкетира. Мы защищаем коммерческий русский банк от иноземного «Чейз Манхеттен» или «Баварского банка». Все русские буржуи имеют полное основание сказать спасибо коллегам: бывшему директору «Тверьуниверсалбанка» Рыжкову, владельцу казино и публичных домов в Ленинграде Семаго, директору Красноярского металлургического комбината Романову и владельцу 30% акций Саранского Приборостроительного завода Чубукову и т.д. и т.п. Рабочим же следует помнить, что с точки зрения буржуев наиболее опасным рэкетиром является забастовщик, а самым крупным грабителем –пролетарский революционер. Ибо забастовщик требует у буржуя деньги не автоматом, что угрожает только его жизни, но коллективной остановкой производства, что лишает его прибыли, пролетарские же революционеры хотят отнять у него не какие-нибудь несколько сот миллионов, но все. И именно от забастовщиков и революционеров будут защищать русскую буржуазию Зюганов, КПРФ и НПСР в момент, когда она увидит в них нужный инструмент для борьбы с пролетарской революцией и допустит их к власти.

Зюганов и НПСР сочли необходимым дать обещание не только господам земным, но и господу небесному. «На нас клевещут, будто мы запретим свободу слова, закроем храмы и мечети, насадим повсюду унылое однообразие. Не верьте клеветникам! Среди нас есть священники и муфтии, мы молимся в мечетях и храмах. И мы защитим наши святыни от иноземных осквернителей и сектантов». Еще раз браво, господа! В рвении людей, заново открывших то, что за пятьдесят лет до вас открыл Сталин, а за 1700 лет до вас император Константин – пользу христианской церкви для поддержания эксплуататорских отношений, – вы так опровергаете направленное против вас обвинение, что лишь подтверждаете его. Вас обвиняют в посягании на свободу слова и желании насадить повсюду унылое единообразие, в ответ вы обещаете защитить унылое единообразие христианства и ислама (кстати, определились ли вы, какое из направлений последнего вы отнесете к нашим святыням и вместе с православием объявите государственной религией?) от «иноземных осквернителей и сектантов», т.е. от всяческого свободомыслия и инакомыслия, что невозможно без лишения свободы слова всех, кроме православных и мусульман, в том числе без лишения свободы слова атеистов, видящих в ваших, господа Зюганов и компания, православных святынях могильные плиты, придавившие угнетенных к земле, зато разрисованные картинками небесного блаженства (Заметим, что уже сейчас атеисты лишены свободы слова везде, кроме малотиражных марксистских изданий).

Дав обещания буржуям и попам, Зюганов и НПСР переходят к обещаниям представителям той самой власти, которую только что осыпали всяческими обвинениями: «Мы чужды политической мести, не хотим предельной конфронтации с режимом, которая может превратиться в свалку летящих в пропасть. Мы готовы сотрудничать с теми, кто ощутил дыхание катастрофы, грозящей самой идее порядка и власти. Мы готовы к диалогу и совместному осуществлению проекта спасения, если таковым окажется данный курс, предложенный после выборов президента». Отлично, г-н Зюганов, кто лучше вас самих мог сказать, что для «борьбы с катастрофой, грозящей самой идее порядка и власти», т.е. для борьбы с революцией, взрывающей буржуазный порядок и буржуазную власть, вы пойдете на сотрудничество с тем самым режимом, декламации против которого перед этим составляли всю вашу деятельность! И если называть правящий режим «оккупационным» – что такое ваша позиция, как не национальная измена?

Все заявления оппозиционной пропаганды об объединении в рядах оппозиции красных и белых (отражающиеся в правительственной пропаганде словами об объединении красных и коричневых) звучали весьма комично по той причине, что «красная» часть этого блока всегда была намного ближе к белой его части, чем к красным 1917-21 годов. Она состояла и состоит из сталинистов разного рода, являющихся идейными наследниками не Октябрьской революции, но восторжествовавшей над ней сталинской контрреволюции. Убеждения и действия же современных преемников дела Сталина противоположны убеждениям и действиям борцов за рабочую власть времен Октябрьской революции. Если революционные пролетарии в 1917 г. боролись за разрушение до основания эксплуататорского бюрократического государства и замену его Республикой Советов, т.е. рабочим самоуправлением снизу доверху, то контрреволюционные мелкие чиновники и мелкие буржуа, идущие в рядах РКРП, ВКПБ, не говоря уже о КПРФ, видят главное преступление нынешнего режима в развале эксплуататорского государства (развале, существующем лишь в их головах), а цель своей деятельности – в восстановлении, упрочении и усилении этого государства. Если большевики были непримиримыми врагами национализма и шовинизма и видели в Октябрьской революции начало мировой революции, то любимым занятием современных выкормышей сталинской бюрократии является выискивание инородческих (особенно – еврейских) корней у своих противников, объединяться же зовут не пролетариев всех стран, но русских всех классов. Наконец, если большевики предпочитали разговаривать с белогвардейской контрреволюцией на языке свинца, то вся деятельность послеКПССовских организаций осуществляется дружно и совместно с деятельностью различных черносотенцев и фашистов. Таким образом, существует не красно-белая или красно-коричневая, но бело-белая и коричнево-коричневая оппозиция, разные части которой представляют не противоположные классовые интересы, но один и тот же классовый интерес русской буржуазии, бюрократии и мелкой буржуазии – укрепление защищающего их интересы буржуазного государства.

№1(38), 1997г.

Выборы являются тупиковым путем, на который эксплуататоры уводят классовую борьбу эксплуатируемых. «Зачем бастовать, если достаточно голосовать? И зачем идти на баррикады, если достаточно прийти на избирательные участки?», - говорят идеологи угнетателей угнетенным. Однако, они умалчивают о том, что на выборах можно только, самое большее, поменять одних угнетателей на других. Ведь выбор на них осуществляется не между борющимися друг с другом классами, а между конкурирующими друг с другом лицами и партиями, представляющими один и тот же класс – буржуазию. Поэтому сколь бы мучительны ни были общественные проблемы, на выборах они будут решены только в интересах класса капиталистов, и сколь бы ни была настоятельна необходимость в переменах, осуществленные путем выборов, эти перемены ни в коей мере не затронут буржуазного строя.

Украина принадлежит к числу стран, где глубина капиталистического кризиса наиболее велика, а бесплодность выборов и необходимость революции наиболее очевидны. Падение производства больше, чем в России: уровень ВВП в 1997 г. составил 40% от уровня 1990 г. Реальная зарплата за последние 5 лет сократилась в 4 раза. За чертой бедности в 1996 г. было 74% населения. Средняя зарплата составляет 152 гривны в месяц при прожиточном минимуме в 115 гривен (и при минимальной зарплате в те же самые 115 гривен!). Многомесячные задержки с выдачей зарплаты не менее привычны, чем в России. Задолженность по зарплате к концу 1997 г. составила 5144,3 млн. гривен. Население сократилось с 51,9 млн. в 1990 г. до 50,5 млн. в 1997., а средняя продолжительность жизни – с 70,7 до 67,3 лет. Таковы некоторые реалии капитализма на Украине.

Что же представляют из себя различные партии украинской буржуазии? Мы не будем здесь подробно говорить об украинских буржуазно-националистических партиях, так как однозначно не только, что не они укажут путь к освобождению трудящихся Украины, но и то, что не они будут победителями на парламентских выборах 29 марта 1998 г. Умеренно – либеральные националисты (Рух, Украинская республиканская партия) слишком прочно сассоциировали себя с сегодняшней властью и, в результате, являются сегодня, по преимуществу, только пугалом, которым русскопатриотичные послеКПССовцы пугают самих себя и всех тех, кто захочет пугаться.

Известно, что в механизме буржуазного политического устройства стран СНГ обычное явление - не президент от партии, а партия при президенте. На Украине таких «партий при президенте» две – Народно-демократическая в городе и Аграрная в деревне. Шансы их на победу весьма сомнтительны: слишком уж мрачен результат лет, когда во главе Украины стоял Кучма, и слишком уж много других претендентов на роль спасителей родной державы и родного буржуазного класса, более предпочтительных этому классу хотя бы в силу того, что на вкус их еще не опробовали. Вот и остается президентской администрации только пугать западных и российских капиталистов некими « жуткими последствиями», неизбежными в случае победы на Украине «левых». Но, впрочем, заграничные капиталисты, лучше, чем украинская президентская администрация, представляющие себе характер украинских “левых”, пугаются весьма плохо и неохотно…

К числу «левых» (точнее, «левому центру») относит себя Социал-демократическая партия Украины (объединенная, возглавляемая бывшим премьером и бывшим руководителем Службы безопасности Украины Марчуком и бывшим президентом Кравчуком, открывшими вдруг преимущества социальной демократии и решившими брать пример с «социальных программ» Тони Блэра. Впрочем, неожиданно вспыхнувшая любовь к Блэру не вызвала у них вражды к Кучме.

Они не считают, что находятся в оппозиции к правительству, так как, на их взгляд, « невозможна оппозиция правительству, у которого нет своей позиции».

Зато о своей оппозиционности вовсю говорит объединение «Громада», возглавляемая другим бывшим премьером – П.Лазаренко. Противостояние бывшего премьера с нынешним президентом вообще напоминает аналогичное противостояние Горбачева и Ельцина в 1990-91 гг. или Кравчука и Кучмы в 1993-94 гг. Во всех этих случаях буржуазный класс превращал действующего главу своей политической власти в громоотвод, который должен был принять на себя народный гнев против всей буржуазной власти в целом. «Судьбоносный вождь нации» становился вдруг козлом отпущения, предназначенным нести на себе грехи всего своего класса. И в результате этой нехитрой на первый взгляд операции неизмнно достигалось то, что пролетариат по-прежнему оставался лишь любопытствующим зрителем драчки политиков. Рабочие не приступали к борьбе за свержение буржуазного строя и продолжали вздыхать лишь о смене символического главы этого строя, о замене старого злого царя на доброго нового… Так что шансы «Громады» на парламентских выборах 1998 г., а Лазаренко на президентских выборах 1999 г. довольно высоки. При этом вероятность того, что жизнь рабочих после этого перестанет быть жизнью наемных рабов, известна заранее. Она нулевая.

Наиболее интересны для нас позиции партий левой части буржуазного лагеря: Компартии, Соцпартии и Крестьянской партии (две последние идут на выборы одним блоком). Их буржуазный характер бесспорен, но стоит остановиться на их отличии от российских послеКПССовских организаций.

Украинская буржуазия вообще не столь сильна, чтобы проводить великодержавную политику, хотя и не столь слаба, чтобы без сопротивления покориться великодержавной политике своих конкурентов. Промышленная буржуазия (директорат) восточной Украины, чьи интересы преимущественно и выражают украинские левобуржуазные партии (то есть КПУ и СПУ), наиболее заинтересована в развитии экономических отношений с российской буржуазией, в частности по той причине, что Украина почти не имеет своих нефти и газа и подавляющая часть их покупается в России ( все это на языке псевдолевых называется «восстановлением экономических связей», «созданием союза братских народов» и т.п.). Не будучи в силах диктовать российской буржуазии условия этих отношений и, в то же время, не имея желания подчиняться чужому диктату, восточно-украинский директорат мечтает строить эти отношения более – менее на равных. И именно поэтому эта часть украинской буржуазии отнюдь не склонна грезить о «Великой Украине», предпочитая роматическим державническим грезам трезвую прозу взаимовыгодного торгашества.

По этой причине мотивы «укрепления державы», «наведения порядка» и т.п. в пропаганде КПУ и СПУ звучат во много раз слабее, чем в пропаганде КПРФ или СКП – КПСС. И если в России ЛДПР и КПРФ, РНЕ и «Трудовая Россия» действуют плечом к плечу, то на Украине Рух и СПУ, УНА – УНСО и КПУ являются заклятыми врагами. СПУ и КПУ, вообще, ближе не к правобуржуазной КПРФ, а к западным социал-демократическим и псевдокоммунистическим партиям, которые тоже отстаивают «национальные (то есть буржуазные) интересы» «отечественного производителя (то есть национального буржуя)», но которые предпочитают, чтобы господство этого самого «отечественного производителя» осуществлялось бы в демократической, а не в откровенно – террористической форме. (Надлежит помнить, однако, об относительности демократизма украинской буржуазии. Репрессии против революционных и рабочих активистов на Украине распространены больше, чем в России. Так, например, в декабре 1997 г. по сфабрикованному обвинению в расхищении профсоюзных денег приговорен к 4-м годам тюрьмы Ю.Т.Архипчук - лидер Независимого профсоюза горняков (НПГ) в г. Первомайске

(Луганская обл.) и (и в этом причина приговора!) организатор захвата здания местной администрации и создания рабочего ревкома).

Буржуазный характер КПУ и СПУ достаточно наглядно виден уже хотя бы по одному тому факту, что именно голосами депутатов СПУ и части депутатов КПУ была принята нынешняя буржуазная конституция Украины.

При этом в оправдание приводился любимый аргумент оппортунистов всех времен и народов: «Иначе было бы еще хуже». Один из лидеров СПУ, Иван Чиж, например, похвалялся даже, что благодаря такому голосованию «удалось отвратить угрозу для стабильности державы» (то есть для стабильности капиталистической эксплуатации) и «не допустить возникновения непредвиденных ситуаций и глубокого раскола в обществе» (которое во всех формах своей жизнедеятельности и так уже глубоко расколото на эксплуататоров и эксплуатируемых). И дело здесь вовсе не в том, насколько хороша или плоха данная буржуазная конституция, а в том, что человек, отважившийся назвать себя коммунистом, вообще не может поддерживать и одобрять основной закон буржуазного государства.

Если же взглянуть на саму конституцию, то станет ясно, что она неудовлетворительна не только с социалистической точки зрения (чего от нее нельзя было и ожидать), но и с позиций решительной и последовательной буржуазной демократии. Обещая в первых предложениях соответствующих статей свободу слова, партий и профсоюзов, митингов и шествий, в последующих предложениях она содержит их ограничения в интересах «национальной безопасности» и «общественного порядка». Вопрос же о том, что именно не соответствует этим интересам, как известно, всегда решает класс, стоящий во главе нации и общества. Как видим, украинская буржуазия достаточно откровенно заявила в своей конституции, что допускает демократию лишь в трех пределах, в каких демократия не вредна ей самой.

Помнить о буржуазном характере украинских псевдолевых необходимо и при анализе такого своеобразного явления, как Всеукраинский союз рабочих (ВСР). ВСР создавался как альтернатива официальной Федерации профсоюзов Украины (ФПУ) и, в то же время, как приводной ремень от КПУ к рабочим, как попытка использовать рабочее движение в интересах КПУ. По слухам, ряд лиц, входящих в руководство ВСР, в свою очередь пытались и пытаются использовать КПУ в интересах рабочего движения. Однако, как говорил Август Бебель: «Всегда, когда объединяются левые и правые, левые теряют, а правые выигрывают».

То, что говорит ВСР, звучит намного более радикально, чем слова почти всех послеКПССовских организаций. В брошюре «В помощь активисту ВСР», например, сказано даже об отмирании государства после революции, что обычно является либо предметом умолчания (от невежества), либо предметом ужаса у всех прочих послеКПССовских организаций. Но левые слова служат лишь средством завлечения рабочих в сети правой политики - политики КПУ. На третьем съезде ВСР 2 ноября 1997 г. из 231 присутствовавшего делегата против поддержки на выборах КПУ голосовали только 4 человека. Эта поддержка, само собой, обосновывалась всякими «левыми» словами. Выборы, мол, не самоцель, а средство для организации трудящихся. Но ведь и организация трудящихся, сама по себе, не самоцель. Весь вопрос в том, ради чего организовываться – ради «защиты отечественного производителя» (без упоминания о которой не мог обойтись манифест ВСР) или ради свержения власти буржуазии…

В той же брошюре «В помощь активисту ВСР» даются советы рабочим сотрудничать с администрацией «в интересах сохранения и развития производства», что при сохранении капиталистических отношений означает лишь одно: в интересах нормальной и рациональной эксплуатации рабочих буржуазией и администрацией.

Как видим, если гнилой и продажный характер ФПУ очевиден (это профсоюзное объединение, как новогодний подарок своим рядовым членам, заключило 29 декабря 1997 г. соглашение о сотрудничестве с Украинским союзом промышленников и предпринимателей), то ВСР является куда как более тонким и искусным инструментом, с помощью которого рабочее движение подчиняется КПУ, а через нее – буржуазии. Это и надо разъяснить имеющимся в составе ВСР революционно настроенным рабочим активистам.

Самой левой партией из участвующих в выборах пытается быть Прогрессивная социалистическая партия Украины (ПСПУ), созданная в 1996 г. вышедшими из Соцпартии депутатами парламента Натальей Витренко и Владимиром Марченко. ПСПУ довольно радикально критикует не только правительство, но и СПУ с КПУ, причем последних – за оппортунизм и соглашательство. Как и ДКИ – РКРП в далеких 1990-91 гг., она осуждает Конституцию 1936 года за замену производственных округов территориальноыми (как будто конституция 1936 г. явилась причиной бюрократического перерождения СССР, а не бюрократическое перерождение имело следствием конституцию 1936 г. !), а В. Марченко даже как – то высказывался с похвалой о «Преданной революции» Л.Д. Троцкого.

Однако и ПСПУ бесконечно далека от того, чтобы быть революционной пролетарской партией. Интересы националього капитала, то бишь «отечественных производителей», довлеют и над ней. Так, в заявлении пленума ЦК ПСПУ от 12 апреля 1996 г. программа кабинета министров Украины была названа «антигосударственной и антинародной» за то, что не содержит в себе «государственного регулирования экономики и защиты отечественного товаропроизводителя» (см. газету ПСПУ «Предрассветные огни» № 3). Более подробно об этом говорится в Отчетном докладе от имени ЦК ПСПУ, прочитанном Н. Витренко 14 декабря 1996 г.: «Объективная необходимость заключается в потребности общества сформировать национал-освободительное движение для защиты страны от порабощения иностранным капиталом, от ее колонизации… Объективно, что левое движение кровно заинтересовано в построении мощной суверенной державы» («Предрассветные огни», № 5).

Когда слышишь подобную патриотическую риторику, то, чтобы не поддаться дурману, весьма полезно бывает обратитьcя к такой скучной вещи, как статистика. И, сделав это, мы обнаружим, что иностранные инвестиции на Украине составляют около 1,5 млрд. долларов, в то время как капиталовложения украинских капиталистов за рубежом, по разным источникам, колеблются от 40 до более чем 60 млрд. долларов! Так кто же, в конце концов, кого колонизирует? Главный враг украинских (как и любых других) рабочих – в их собственной стране, и враг этот не «москали» (как говорят националисты), и даже не МВФ (как утверждают псевдокоммунисты), а свои «собственные», «родные» украинские буржуи, и освободиться от иностранных угнетателей украинские рабочие смогут лишь после того, как разделаются с угнетателями отечественными.

Да и о каком – таком «построении суверенной мощной державы» может идти речь в эпоху, когда мировой капиталистический рынок обрел силу, лишающую суверенитета дажу самую мощную державу, когда любое независимое государство зависимо от мирового рынка больше, чем окраины от центра в любой из империй древности? Зависимость Украины от мирового капиталистического рынка с его катаклизмами должен был признать даже украинский премьер В.Пустовойтенко, заявивший, что кризис 28 октября на гонконгской фондовой бирже ударил по Украине сильнее, чем по соседнему с Гонконгом Китаю. Но и по «мощной» и «суверенной» Японии этот кризис ударил не менее сильно, чем по Украине!

Таким образом, ПСПУ представляет собой попытку создания украинской анпиловщины, левыми фразами обертывающей правую политику – подчинение рабочего движения национальному капиталу – во имя «национальных интересов», «национального государства» и «борьбы с угрозой иноземной колонизации»…

Беда украинского буржуазного государства заключается в том, что оно возникло слишком поздно. Оно познало дряхлость, не знав юности. Оно появилось на свет в эпоху, когда национальное буржуазное государство из помощника прогресса человечества стало его тормозом, когда интернационализация производительных сил сделала его пережитком, сохраняемым в жизни классом, самим все более и более становящимся пережитком, но при этом еще цепко удерживающим власть – классом буржуазии. Интернационализация производительных сил отнимает у национального государства одну за другой все функции, кроме единственной: удержание эксплуатируемых в повиновении эксплуататорам, как путем прямого насилия, так и путем внушения им иллюзий о наличии у них с эксплуататорами каких – то общих интересов. 60 лет назад Л.Д. Троцкий писал, что современное человечество замкнуто в национальных границах, как звери в клетках зоопарка. За эти 60 лет границы многих клеток передвинулись, но железные прутья не перестали быть железными прутьями.

Украинское государство возникло не в результате восстания масс, освободившихся от внешних угнетателей, но в результате интриги внутренних угнетателей, стремившихся предотвратить восстание масс, обратив весь их гнев на бюрократию в Москве, чтобы сохранить в неприкосновенности власть и привилегии бюрократии в Киеве. И ирония истории проявилась в том, что первым президентом независимой Украины, за которую боролось много незаурядных людей, начиная с деятелей казацких времен и до украинских диссидентов, стал серый партократ и специалист по борьбе с украи